Победитель

— Я тут подумал и решил прежний дворец совсем за ней оставить. Не Победоносца ради, какое ему до этого дело? А в память о ее знатном роде. Ей до сих пор Победоносец — один свет в окошке? Даже сейчас, когда его здесь нет?

Вопрос был задан прямой, как удар. Ерет неохотно пожал плечами:

— Я ее об этом не спрашивал. Мое дело — война с шернами. Все прочее не моя забота.

— Истинно, — сказал Элем и сделал шаг назад. — Истинно говорю, тут тебя считают величайшим героем изо всех, что бывали на Луне. Прошлые гонцы рассказывали, что за строем следишь именно ты, и выходит, что победы, мол, тоже твои.

— Ваше Высочество! — порывисто воскликнул Ерет. — Позвольте удалиться!

— Ступай, — с улыбкой сказал Элем. — И поклонись Победоносцу в ножки от меня, его слуги и такого же верного пса, как и ты…

Молодежь на этот раз шла в добровольцы без восторга, а честнее сказать, неохотно, и Ерету с величайшим трудом удалось набрать триста человек, знакомых с огненным боем, которые согласились пополнить собой поредевшее войско Победоносца. То были по большей части люди победнее, рабочие и ремесленники, живущие трудным хлебом, в среде которых благословенное имя Победоносца гремело по-прежнему. А в деревнях и дальних поселках вербовщикам Ерета отвечали уклончиво, толковали о схваченном старце Хоме, на которого, говорят, снизошло откровение. Кто побогаче и всегда на стороне власти, какова бы она ни была, хоть и посмеивались над Хомой, однако повторяли речи, которые Ерет слышал от Севина, а именно, что Победоносец, если он вправду Победоносец, должен обходиться без подмоги и разить шернов своею собственной рукой.

Братство Истины тоже поработало знатно. Хоть и немного народу в нем состояло, но большей частью это была та самая горячая молодежь, которой так не доставало Победоносцу…

Добровольцев к снаряженным буерам вечером провожала довольно густая толпа, но звучали в ней не столько подбадривающие возгласы, сколько всхлипы и прощальные речи. Совсем не так, как в тот раз, когда буера на юг вел сам Победоносец.

С верхней террасы собора вслед отбывшим глядела Ихазель. Кутаясь в белую пушистую меховушку, задумчиво смотрела, как тают вдали огни буеров, и, хотя они давно уже скрылись с глаз, долго еще провожала их взглядом. Потом спустилась в собор и медленным, сонным шагом направилась ко входу в подземелье, где был заперт шерн Авий…

А тем временем на севере Рода, Матарет и девять их спутников разбивали в чистом поле лагерь на ночлег.

Премудрый по мере приближения к цели строил все более фантастические планы. Подробно рассказывал, как именно собирается захватить машину и каким образом приведет ее в негодность. А потом перечислял условия, на которых будет готов договориться с появившимся Победоносцем. Прежде всего потребует, чтобы тот указал дорогу в таинственную страну на той стороне.

Было время, он требовал у пришельца, чтобы тот открыл тайну всему народу. Теперь, подумав, пришел к убеждению, что лучше будет, если тайну будут знать только члены Братства Истины, с тем чтобы посвящать в нее избранных с учетом обстоятельств. И даже не все члены. Ведь среди них разные люди попадаются. Пока довольно будет и одиннадцати присутствующих. Но если Победоносец упрется, то пусть откроет ее только Роде и Матарету, пусть даже одному Роде. Вот уж от этого он, Рода, не отступится. Он, Рода, должен знать истину от начала и до конца. Впрочем, он и так ее знает, но не во всех подробностях. И вообще, как только Победоносец вернется из-за моря…

— А если он не вернется? — перебил Матарет.

— То есть как это?

— Если он погибнет в стране шернов вместе со всеми своими людьми?

— Это была бы катастрофа! — озабоченно воскликнул Рода. — Самая настоящая катастрофа! У нас не осталось бы способа узнать дорогу…

— И все? — спросил Матарет.

— Не понял.

— Что ж тут не понять? Что случится с нами, если шерны возьмут верх? Ты об этом думал?

— С какой стати?

— Тоже верно. А мне вот думается, не следует ли вперед поддержать Победоносца, а уж потом ставить ему условия.

— С каких это пор тебе приходят в голову такие мысли?

— С недавних. Но суть не в том.

Рода задумался.

— Но ведь ты говорил, что Ерету приказано набрать подкрепление, — сказал он, помолчав.

— Вот именно. Оставим этот разговор.

Рода еще несколько раз упорно возвращался к этой теме, но Матарет не отзывался. Посмеивался по своему обычаю и поглядывал рыбьими, навыкате, глазами на горы, чернеющие вдали на фоне закатной зари, куда лежал их завтрашний путь.

Ночь провели спокойно на стоянке, прервав поход не столько из-за холодов, к которым были привычны, как все лунные люди, сколько из-за слишком обильного снегового покрова, выпавшего в окрестностях. Толстый, пушистый ковер затруднял движение и ориентировку в непроницаемой темноте «лунной» ночи.

А назавтра вечер для них не наступил, потому что прежде чем солнце оказалось в той стороне, где обычно заходит, они уже пробирались извилистым ущельем в долину вечного утра на северном полюсе Луны.