Победитель

8 часов с момента начала затишья – Колонии приостановили бомбардировку Щита

Мы в самолете Президента, взявшего курс на Росс-Сити в Антарктиде.

Я сижу напротив Андена. Олли лежит у моих ног. Два других принцепс-электа в соседнем отсеке, отделенном от нас стеклом (3 × 6 футов, пуленепробиваемое, герб Республики вырезан на обращенной ко мне стороне, судя по кромкам резьбы). За иллюминатором кристально-голубое небо, а внизу – одеяло облаков. С минуты на минуту мы почувствуем, как самолет пойдет на снижение, и увидим обширную столицу Антарктиды.

Бо́льшую часть перелета я молчу, слушаю бесконечные переговоры Андена с Денвером – ему докладывают о ходе военных действий. И только когда мы почти достигаем антарктических вод, Анден наконец замолкает. Я смотрю, как свет обрисовывает молодое лицо, на котором отражается весь груз забот, легший на его плечи.

– Какова история наших отношений с Антарктидой? – спрашиваю я спустя некоторое время.

На самом деле это значит: «Вы и в самом деле думаете, что они нам помогут?» Но такой вопрос не имеет смысла, поскольку на него нет ответа.

Анден отворачивается от иллюминатора и устремляет на меня свои зеленые глаза:

– Антарктида поддерживает нас. Несколько десятилетий мы получали от нее международную помощь. Наша экономика недостаточно сильна, чтобы существовать независимо.

Все еще с трудом верится, что наша страна, которую я считала такой мощной, на самом деле борется за выживание.

– А какие у нас отношения теперь?

Президент не сводит с меня глаз. Взгляд напряженный, но лицо по-прежнему спокойно.

– Антарктида обещает удвоить помощь, если мы предложим соглашение, которое заставило бы Колонии снова сесть за стол переговоров. И они угрожают сократить помощь вдвое, если до конца года у нас не будет соглашения. – Он делает паузу. – Поэтому наша задача убедить их не только предоставить нам военную помощь, но и не снижать экономическую.

Нам придется объяснить, почему все разваливается на части. Я судорожно сглатываю:

– Почему Антарктида?

– Она давно соперничает с Африкой, – отвечает Анден. – Если кто и способен помочь нам выиграть войну против Колоний и Африки, то только она.

Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени. Его руки в перчатках всего в футе от моих ног.

– Посмотрим, как пойдут дела. Мы должны им кучу денег, и в последние годы они не очень-то нами довольны.

– Вы когда-нибудь встречались с президентом лично? – спрашиваю я.

– Я сопровождал отца во время его визитов в Антарктиду. – Анден заигрывает со мной улыбкой, отчего все внутри вдруг приходит в трепет. – Он умел очаровывать партнеров по переговорам. Вы полагаете, у меня есть шанс?

Скрытый смысл его вопроса очевиден – он говорит не об Антарктиде.

– Харизма у вас есть, если вы об этом, – улыбаюсь я.

Анден смеется, и на душе у меня теплеет.

– В последнее время моя харизма не работает, – констатирует он, отворачиваясь и опуская глаза.

Самолет снижается. Я смотрю в иллюминатор и глубоко дышу, пытаясь согнать со щек румянец.

Мы идем на посадку, тучи все приближаются, и вскоре мы погружаемся в бурлящий сизый туман. Несколько минут, и мы выныриваем из серого одеяла навстречу обширному пространству, испещренному высотками самых разных цветов. От такого зрелища перехватывает дыхание. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, насколько велик технологический и цивилизационный разрыв между Республикой и Антарктидой. Тонкий прозрачный купол накрывает весь город, но мы проникаем сквозь него так же легко, как через одеяло облаков. Каждое здание, кажется, может произвольно менять цвет (два уже из светло-зеленого перекрасились в темно-синий, а одно меняет золотистую окраску на белую), и все они новенькие, будто их только построили, безупречные – в Республике такие можно по пальцам перечесть. Громадные изящные мосты, отливающие на солнце ослепительной белизной, перекинуты между многими небоскребами; они соединяют этажи соседних зданий, образуя некое подобие сотообразной паутины из слоновой кости. По центру верхних мостов располагаются круглые платформы. Я приглядываюсь и различаю на них что-то похожее на воздушные суда. (Еще одна странность: все высотки имеют громадные серебристые числовые голограммы над крышами в диапазоне от нуля до тридцати тысяч. Я морщу лоб. Видимо, цифры проецируются лучами, исходящими из крыш. Возможно, они означают число обитателей в каждом из небоскребов, хотя тридцать тысяч – относительно мало для зданий таких размеров.)

Пилот предупреждает о посадке. Многоцветные здания постепенно заполняют все пространство до самого горизонта, и мы снижаемся на одну из платформ. Внизу я вижу людей, которые готовятся принять наш самолет. Когда мы пролетаем над площадкой, наши кресла сотрясает резкий толчок. Олли поднимает голову и рычит.

– Магнитная посадка, – поясняет Анден, видя мой испуг. – С этого момента нашему пилоту нечего делать. Платформа сама посадит судно.