Победитель, или В плену любви

Безукоризненно чистое попадание! Копье соперника едва чиркнуло по щиту Александра, а сам рыцарь вылетел из седла и грохнулся оземь. Александр на пятачке развернул Самсона и приставил копье к горлу распростертой жертвы.

— Сдаюсь! — крикнул рыцарь и, как положено, назвал свое имя и дал присягу выплаты откупного.

Александр прибрал копье и, убедившись, что у Харви и Арнауда тоже все в порядке, помчался ловить коня, оставшегося без седока.

Зрители, толпящиеся по периметру ристалища и за плетнями островков безопасности, выкриками подбадривали состязающихся. Они хотели видеть отвагу и безрассудную храбрость, а некоторые из них жаждали крови.

Александр схватил узду выигранного в поединке коня; красивый, хотя и несколько коротконогий жеребец. Очень даже может сгодиться, если придется сражаться на размокшей земле, подумал Александр, пока вел коня к убежищу, где ожидала Манди.

— Первый приз сегодняшнего дня, — сказал он, передавая девушке уздечку; затем он сбросил шлем и огляделся.

Взгляд его привлекла молодая женщина. Не из постоянных любительниц турниров, предположил он: скорее всего, горожанка, приехавшая посмотреть зрелище. Одета в умело сшитое темно-синее платье; цвет и ткань свидетельствовали об определенном достатке. Милую головку скрывала завеса из прекрасного полупрозрачного шелка, перехваченного алой лентой — оставляя, впрочем, открытыми глаза и золотистый локон. Взгляд ее густо-синих, почти фиолетовых глаз как плетью ударил Александра. Огонь прокатился по жилам, сосредоточиваясь пониже пояса. Ладони, держащие узду, внезапно увлажнились. Еще через мгновение он мог с уверенностью сказать, что незнакомку сопровождают пожилая матрона и невзрачный слуга, но никакого мужа и признаков нет.

За месяцы, прошедшие после отъезда из Лаву, Александр обнаружил, что обучение наконец стало приносить результаты, причем не в одном-единственном направлении. Он мог уже принимать участие в состязаниях, проводил поединки и нередко добивался успеха. А еще определенные качества, не в последнюю очередь его молодость и свежесть, и несколько экзотичная смуглая красота, пока еще не развеянные в турнирной круговерти, тоже стали дарить приятные успехи.

Его очарование было замечено и востребовано, и он неожиданно обнаружил, что многие женщины желают разделить с ним не только компанию, но и ложе, весьма откровенно предлагая себя. Путь этот оказался столь же сложен и богат нюансами, как военное искусство; женщины использовали его, а он, в свою очередь, использовал их, совмещая приятное с полезным…

…Тут Александр обнаружил, что Манди что-то ему говорит, извинился и наклонился к девушке.

— Я спрашиваю, вернетесь ли вы на ристалище, — нетерпеливо повторила она; тонкая девичья рука держала узду умело, у самой конской щеки.

— Да, я только взял короткую передышку.

Это было слабым оправданием, поскольку схватка только началась, и многие рыцари пока что просто разминались.

Он закрепил шлем, посмотрел через смотровые щели на горожанку, которая с явным интересом следила за ним, отсалютовал ей копьем и поскакал на ристалище. Манди бросила хмурый взгляд на изящную молодую женщину и повела под уздцы призового коня к просторной коновязи Харви. В этот сезон, думала она, Александр делает большие успехи, но некоторые из его побед не вызывают ничего, кроме горечи.

Его уверенность возрастала с каждой удачей, но тщеславие заставляло стремиться ко все большему. Пил он вровень со старшими рыцарями, стал болтать больше, чем слушать. А эти женщины, которые жеманничали с ним, бросали ленты и цветы… Кажется, он возомнил, что стал божьим подарком всему женскому полу.

Она подумала, что, наверное, следует напомнить, как он приполз в лагерь, изголодавшийся, в нищенских тряпках, и сколько они с покойной матерью проявили заботы и участия, Да, так; ее глаза вспыхнули. Надо поговорить с ним. Делает ли он хоть минутную паузу, думает ли об окружающих в своей безрассудной гонке за славой? Она все еще ощущала тот поцелуй в Лаву — неловкий, несвоевременный и отчаянный. Тогда она была ему необходима. А сейчас? Тоже необходима — как служанка.

С поджатыми от раздражения губами Манди разнуздала жеребца и задала ему добрый ворох сена, чтобы утихомирился, и поспешила к шатру взять плащ. Хотя пока что было сухо, небо хмурилось и, вероятно, разразится дождем еще до завершения турнирного дня.

В отцовской постели валялась, закрытая только до пояса одеялом, очередная женщина. Слабая белая рука была под подушкой, здоровенные груди в синих прожилках и с коричневыми пухлыми сосками торчали, как коровье вымя. Лицо женщины было скрыто спутанной массой волос, носящих следы усердия алхимика: соломенные на кончиках и темно-русые у корней.