Победитель (Лунная трилогия - 2)

Ответом было молчание. Одни оглядывались на других, пришедшие позже указывали на пришедших раньше, и наконец все взоры обратились на девушку, забившуюся в угол парапета.

– Кто его изловил? – повторил Марк.

– Я!

Ихазель вышла вперед, по пояс нагая, как осталась, спутав шерна собственной одеждой; от пояса до полу на ней была глянцевитая, широкая, темно-лиловая юбка. Марк глянул на девушку. И, залившись румянцем от внезапной стыдливости, Ихазель непроизвольным движением перебросила распущенные волосы на грудь, словно прячась под ними.

– Ты? – изумился Марк.

– Это внучка Крохабенны, – зашумели в толпе. – Последняя в роду прежнего первосвященника.

Ихазель замерла над связанным шерном, не сводя глаз с Победоносца и чувствуя, что еще миг и она не выдержит, рухнет на каменные плиты кровли. Кровь отлила от побелевших губ куда-то в грудь, глаза наполнились слезами, слабеющие ноги готовы были подогнуться. Изо всех сил напрягла она волю, чтобы не упасть.

И тут кто-то обнял ее за плечи.

– Это моя невеста, – сказал Ерет, помогая ей устоять. Она отпрянула и с внезапной силой вырвалась из объятий Ерета.

– Неправда! – выкрикнула она. Прижала руки к груди и зачастила, словно ее ложно обвинили в смертном грехе: – Не слушай его, это неправда, это раньше было, а теперь…

И осеклась.

– Что «теперь»? – спросил Марк, не поняв, что происходит.

– А теперь, – договорила она дрожащим и слабеющим голосом, – ты один мне владыка, о Победоносец, прибывший с далекой звезды, да будет имя твое благословенно во веки веков!

Опустилась на колени и прижалась лбом к его стопам, покрыв их рассыпным, сверкающим золотом своих волос.

Тем временем вокруг нарастал ропот и вдруг вихрем взвились неразборчивые крики. Не успев ответить девушке, припавшей к его ногам, Марк вскинул голову и повел вокруг вопрошающим взглядом, не в силах понять, о чем кричат и чего добиваются обступившие их двоих люди.

– Владыка! – объяснил Элем. – Народ требует смерти Ихазели, внучки Крохабенны.

Марк почувствовал, как охваченная страхом девушка всей грудью прильнула к его ногам.

– Что-о? – изумился он. – Чем она провинилась?

Ответа не было. Во внезапной тишине на золотоволосую девушку обратились угрюмые взгляды, в которых читался один и тот же беспощадный приговор. Марк глянул на Ерета: ведь тот, родич первосвященника, сам только что назвал себя женихом Ихазели. Молодой воитель, насупившись, кусал губы, но не произнес ни единого слова протеста.

– Смерть ей! – выкрикнул наконец Элем.

– Смерть ей! – грянуло со всех сторон.

– Чем она провинилась? За что? – повторил Марк и, как бы защищая, положил ей руку на голову.

– Ничем, – ответил Элем. – Но таков закон. Она была наедине с шерном, – указал он на Авия, – и поэтому должна умереть.

– Но ведь она его поймала! – воскликнул Марк.

– Да, поймала. Но пока ловила, была с ним наедине и поэтому должна умереть, живьем зарытая в песок по шею. Таков закон.

– Закон! – зашумело со всех сторон. – Смерть ей! Смерть!

– Да плевать мне на ваши законы! – вскипел от ярости Победоносец. – Вы сами признали меня властелином, и теперь законы устанавливаю я! Желаю, чтобы она жила!

Элем смиренно поклонился:

– Все тебе дозволено, Победоносец, но неужто ты хочешь того, чего не хотим мы? Неужто хочешь, чтобы у шернов рождались дети нашей крови?

Ихазель одним прыжком вскочила на ноги.

– Нет на мне скверны! – выкрикнула она, окидывая толпу горящим взглядом. – Слышите? Нет на мне скверны! Кто посмеет…

И захлебнулась рыданием. Закрыла глаза, снова припала к ногам Марка и повторила тихим, молящим голосом:

– Нет на мне скверны. Вели казнить, Победоносец, но верь: нет на мне скверны.

Марк нагнулся и поднял ее, залившуюся слезами, на руки, как ребенка.

– Она под моей защитой, поняли? – сказал он. – Не сметь ее трогать! Я за нее отвечаю!

Над толпой пронесся ропот, но никто не посмел возразить. А Марк добавил, обратясь к Элему:

– А передо мной за нее отвечаешь ты! Если у нее хоть волосок с головы упадет, я прикажу зарыть живьем в землю тебя!

Он говорил решительно и властно. Никто бы не подумал, что он так скоро привыкнет распоряжаться порядками у лунного народа.

Элем молча потупился.

– А что прикажешь насчет шерна, владыка? – спросил он, помолчав.

– Пока пусть живет. Заприте его понадежней. А теперь ступайте прочь и оставьте меня одного.

Кровля мигом опустела. Авия поволокли вниз по винтовой лестнице и по приказу Элема приковали с распростертыми руками в подземелье собора, который отныне был объявлен жилищем Победоносца, поскольку иного здания ему по росту не было во всей округе.

На кровле осталась одна Ихазель, да еще медливший с уходом Ерет.

Победоносец вопросительно глянул на него.

– Владыка, – сказал Ерет. – Я хотел взять ее в жены…

– А согласился, чтобы ее казнили.

– Нет. Не согласился я. Но такой закон.

– Был, да сплыл.

– Тем лучше для нее, что сплыл. Но все равно никто не женится на женщине, к которой прикасался шерн.

– Не веришь, что на ней нет скверны?