Победитель. Лунная трилогия

Боже мой, какую же дату я должен написать?! Этот ужасный взрыв, благодаря которому мы должны были оторваться от Земли, лишил нас того, что там считается самой банальной вещью из всего, что существует, он лишил нас времени. В сущности, это ужасно! Подумать только, что здесь, где мы находимся, нет ни лет, ни месяцев, ни дней, наших коротких, роскошных земных дней… Часы говорят мне, что прошло уже больше сорока часов с той минуты, когда мы упали сюда; мы упали ночью, но Солнце все еще не взошло. Мы рассчитываем увидеть его только через двадцать с чем-то часов. Оно взойдет и медленно отправится в путешествие по небу, в двадцать девять раз медленнее, чем там, на Земле. Триста пятьдесят четыре часа оно будет светить над нашими головами, а потом снова наступит ночь, длящаяся триста пятьдесят часов. После ночи снова день, точно такой же, как предыдущий, и снова ночь, и снова день — и так без конца, без изменений, без времен года, без лет, без месяцев…

Если мы доживем…

Мы сидим без движения в нашем снаряде и ждем солнца. О эта ужасная тоска по солнцу!

Ночь, правда, светлая, значительно светлее, чем у нас там — земных ночей в период полнолуния. Огромный полукруг Земли висит неподвижно в темном небе над нами и заливает белым светом эту страшную пустыню вокруг нас… В этом странном свете все выглядит таинственным и мертвым… И холод… Ох, какой страшный холод! — Солнца! Солнца!

О’Тамор с минуты падения еще не пришел в себя. Вудбелл, хотя сам покалечен, ни на шаг не отходит от него. Боится, что у него сотрясение мозга и почти не оставляет нам никакой надежды. На Земле, говорит он, я вылечил бы его. Но здесь, при этом ужасном холоде, здесь, где в качестве продуктов у нас есть только запас искусственного белка и сахара, где мы должны беречь воздух и воду… Это было бы ужасно: потерять О’Тамора, того, который всегда был душой нашей экспедиции!..

Я, Варадоль и Марта, и даже Селена с обоими щенками здоровы. Марта, по-моему, ничего не видит и не чувствует. Она только постоянно следит за Вудбеллом, обеспокоенная его ранами. Счастливый Томаш! Как его любит эта женщина!

Ах, этот холод! Кажется, будто наш закрытый снаряд превращается вместе с нами в глыбу льда. Перо выскальзывает из одеревеневших пальцев. О, когда наконец взойдет солнце!

Этой же ночью, на 27 часов позднее.

О’Тамору значительно хуже, можно не сомневаться — это уже агония. Томаш, ухаживая за ним, забыл о своих собственных ранах и сам теперь так ослаб, что вынужден был лечь. Марта заменила его у больного. Откуда в этой женщине столько сил? Почему, оправившись от первого ошеломления после падения, она оказалась самой деятельной среди нас? По-моему, она еще не ложилась спать.

Ах, этот холод…

Варадоль сидит безмолвный и сонный. На его руках свернулась в клубок Селена. Он говорит, что так им обоим теплее. Щенят мы положили в кровать, рядом с Томашем.

Я пытался уснуть, но не смог. Мне не дает спать холод и этот призрачный свет Земли над нашими головами. Видно уже чуть больше половины ее диска. Знак того, что Солнце скоро взойдет. Мы не можем точно рассчитать, когда это произойдет, так как не знаем, в какой части Луны мы находимся. О’Тамор легко мог бы выяснить это при помощи расположения звезд, но он лежит без сознания. Видимо, за эту работу придется взяться Варадолю. Не знаю, чего он тянет с этим.

По расчетам мы должны были упасть на Синус Медии, но один Бог знает, где мы теперь находимся. На Синус Медии в эти часы должно было уже светить Солнце. По-видимому, мы упали дальше к «востоку», как на Земле называют эту сторону Луны, где для нас Солнце будет заходить — не очень далеко, однако, от центра поверхности лунного диска, так как Земля над нами находится почти в зените.

Столько новых удивительных впечатлений мы получаем отовсюду, что их невозможно ни собрать, ни упорядочить. Прежде всего это неслыханное, просто пугающее чувство легкости…

Марта сказала минуту назад, что у нее такое впечатление, как будто она стала духом, лишенным тяжести собственного тела. Это очень удачное определение. В этом чувстве удивительной легкости есть что-то неловкое… Правда, можно поверить, что ты стал духом, особенно при виде Земли, светящей на небе, как Луна, только гораздо светлее, чем та, которая освещает небо на Земле. Я знаю, что все это правда, но мне постоянно кажется, что я сплю либо что нахожусь в оперном театре на какой-то удивительной феерии. В любую минуту — мне кажется — может опуститься занавес, и эти декорации исчезнут, как сон…

Ведь и об этом мы хорошо знали еще до того, как отправились в путь, что Земля будет светить нам, как огромная неподвижная лампа, висящая на темном небе. Я постоянно повторяю себе, что все очень просто: Луна проходит свой путь вокруг Земли повернувшись к ней только одной стороной, значит, Земля должна казаться неподвижной тем, кто смотрит на нее с Луны. Да, это совершенно естественная вещь, но меня пугает этот светящийся стеклянный призрак Земли, вглядывающейся в нас неподвижно и настойчиво в течение семидесяти часов!