Победитель не получит ничего

— На пол-литра.

— Хорошо, — согласился Елагин, — за знакомство с вами можно.

— Знакомство со мной дорого стоит. А уж если я приглашаю…

Дядя Веня поднялся. Елагин тоже выпрямился. Подал руку девушке и сказал ей:

— Иди, отдыхай. Я, как освобожусь, приду. Но ты лучше не жди. Закрой глаза, и все.

Аня обняла его и поцеловала.

— Не задерживайся, — шепнула она, — мне без тебя страшно.

Дядя Веня услышал и произнес, пристально глядя на нее:

— А ты не боись, красавица, в этом караван-сарае без меня и птичка не чирикнет, и рыбка из воды не выпрыгнет.

Елагин шел рядом с Дядей Веней и молчал. Тот тоже молчал, а когда подошли к его бунгало, произнес:

— Скучно жить чего-то стало. Вот я и решил оттянуться немного. Но смотрю, вокруг шелупонь одна. Ты вроде ничего, но ты из другого мира, и ты мне непонятен. Скажешь честно, кто ты?

— Частный детектив, слежу за одним пацаном, чтобы с ним ничего не случилось.

— Я понял, — кивнул Дядя Веня. — Не тот дурачок очкастый, что вокруг тебя крутится, а тот, что серьезно играет. Сеня или Степа.

— Степан, — подтвердил Елагин.

На столе в гостиной и в самом деле стояла кружка. Дядя Веня протянул ее гостю.

— Пей!

— Благодарю, — произнес Петр и сделал большой глоток.

— Не поморщился, — оценил мужчина. — Вообще ты был для меня загадка. Увидел, как ты из микробы[2] вышел, девочка эта с тобой…

— И Захар там был тоже.

— Его знаешь?

— Он меня не интересует.

— Захар по жизни шестерка, но чалился по серьезной статье. И он преданный человек, в деле проверенный много раз. Так что советую с ним не ссориться, хоть ты чемпион какой-то.

— Кореец тоже ваш человек?

— Кто? Лямлю?[3] Ну да, типа того, что мой, но он ненадежный.

— Александров?

— Может, хватит вопросы задавать, начальник? Да и вообще, валил бы ты отсюда, чтобы под раздачу не попасть. Тут ведь грандиозный шухер может случиться. Бери эту девочку с собой и вали поскорее. Бабки сюда заслал и потерять их боишься? Так ведь не твое бабло. Бери этого Степанчика под мышку, и валите с ним. А девочку не бросай. Она аж светится вся, когда на тебя смотрит…

Дядя Веня взял со стола кружку и сделал глоток. Вернул на место и продолжил:

— На меня вот так смотрела одна, а мне по барабану тогда было. И, между прочим, это тоже в Крыму случилось. Совсем неподалеку отсюда — в Судаке. То есть почти в Судаке. Я тогда освободился, приехал сюда кости бросить. Как в песне поется: «Надену я белую шляпу, поеду я в город Анапу…» Короче, снял комнатку, в первый же вечер выхожу из душевой, а она навстречу случайно выпорхнула. Смотрит на мое расписное тело и уже готова заплакать. Ну, я ее пригласил на разговор, как водится, расписал жизнь свою несчастную, как за незнакомую девушку вступился на улице, от насильников отбивал и одного случайно замочил, как срок несправедливый впаяли… Ну, ты понимаешь — песня еще та, жалостливая. А потом уехал. И сразу еще одна ходка! Лет пять еще звонил, а потом опять сюда же, в Судак, к ней напрямик. Сам не въезжаю, зачем, но так потянуло к ней! Приезжаю в тот домик, а там уже другая тетка командует. Я про ту девочку-птичку спрашиваю, а мне говорят, что при родах умерла почти пять лет назад. Стою я, немного пришибленный, а тут какой-то ребенок выкатился. Девочка тоже. Меня за ногу ухватила и говорит мне: «Папа, забери меня отсюда!» И ведь не отпускает. А та тетка и говорит, что вот, мол, то дитя, ее племянница. А сама она тетка той моей птичке, ну, ты понял. Ребенка она удочерила, поскольку своих не имела. Девочка ее мамой называет, а как увидела меня и как вцепилась ручонками, — насилу оторвал ее от себя. Ушел, а в ушах долго ее плач стоял. И вот я думаю теперь, может, в Судачок тот махнуть, посмотреть на девочку эту — ей теперь лет двадцать должно быть. Это я тогда смыкал, что я типа в законе и не положено мне ни детей, ни дома. А теперь-то кому какое дело? Я одного грузинского законника знаю, так у него детей — штук двадцать, если не больше. И все от него кормятся. Ты как полагаешь, стоит мне туда подкатить?

— Не знаю, — пожал плечами Елагин, — мне вообще хочется, чтобы на свете все счастливы были.

— А такого не бывает. Если кому-то счастье, то другому наоборот — печали и тоски по самое горло. Ты про закон Ломоносова слышал когда-нибудь? Про то, что если в одном месте прибудет, то в другом убудет столько же? Я как узнал, понял всю мерзость и всю ценность нашей жизни. Думал тогда: почему я не Ломоносов, к примеру? Тот ведь тоже крутой мужик был. Ты знаешь, что он немецкому академику нос сломал, когда тот стал его уверять, что русские от шведов произошли?

— Что-то слышал.

— А ты не слушай никого. И меня не слушай. Сам до всего доходи. Если любишь эту девочку, увози. А если не любишь, тоже увози, потому что никто тебя, как она, любить никогда не будет, а ее любви на двоих вам выше крыши хватит.

Дядя Веня сделал еще глоток из кружки и посмотрел в окно на поднимающуюся луну. Сделал еще один глоток.