Победитель невозможного. Повести

Мальчик в синей куртке был сосредоточен, бледен от волнения и казался одиноким в переполненном, напряженно замершем зале. Он ничего не видел, кроме фигур на каждой из шести досок, между которыми он ходил.

Электроник возмужал в своем творчестве, проиграв тысячи и тысячи исторических шахматных партий. Он помнил все победы своих соперников, знал бойцовские их качества, закаленные в огне турнирной борьбы. Для него не было неожиданностью, что гроссмейстер на второй доске избрал спокойную систему развития игры: экс-чемпион мира столь замечательно расставлял свои фигуры, что обычно лишал противника возможности активно вести борьбу, и здесь белым — Электронику — надо было разгадать план сильнейшего позиционного шахматиста.

На третьей доске разыгрывалась древняя испанская партия. Такое начало всегда доставляло особое удовольствие международному гроссмейстеру, который часто и очень искусно применял это оружие в турнирах на разных континентах. Всегда уравновешенный, гроссмейстер во время игры обладал повышенным чувством опасности. Взирая на соперника большими грустными глазами, он ни одним движением не выдавал своих переживаний. Только особое искусство защиты в наиболее напряженных партиях раскрывало болельщикам истинные чувства мастера. В партии с Электроником после обычных ходов на доске возникла закрытая позиция, которая требовала маневрирования в глубине своих боевых порядков, и шансы сторон как будто были равны.

Строго говоря, и гроссмейстеры и Электроник действовали по одной формуле, на которой базируется вся шахматная теория: всегда, в любой позиции существует лучший ход. Каждый игрок, как известно, стремится к выигрышу, но в поединке более сильный противник старается выиграть за минимальное число ходов, а более слабый, сопротивляясь, стремится оттянуть свое поражение. И, как нередко случалось в истории шахмат, проигрывающий чрезвычайным напряжением силы воли, самодисциплиной, тонким знанием психологии противника добивался победы, делая неожиданные, рискованные, даже парадоксальные ходы. Машина в игре с человеком не проявляла таких качеств: в проигрышных ситуациях она всегда оказывалась вялым, сереньким, безынтересным игроком, которому простая логика подсказывала неизбежный проигрыш. Перебрав варианты, машина обычно сдавалась.

А Электроник, к великой радости своего учителя Громова, наблюдавшего за игрой, вел себя иначе. Он проявлял инициативу, шел на разумный риск, вел активную оборону — словом, проявлял лучшие качества шахматного бойца во всех партиях.

Восьмой «Б» добыл где-то доски, расставил фигуры и переставлял их, все еще не зная, что сеанс одновременной игры проходит совсем рядом. Да и гроссмейстеры вряд ли догадывались, что играют не просто с гениальным мальчиком.

Число болельщиков росло. Профессор Громов с удивлением отметил, что рядом с восьмиклассниками задумались над доской академик Крымов и пианист Турин; впрочем, здесь, в толпе любителей, они были обыкновенными болельщиками. У электронного табло бурлили страсти, возникали стихийные дискуссии — верный признак того, что накал игры возрастал. Лишь компьютеры «переживали» про себя, проигрывая партии в своих схемах, но повисшее в воздухе напряженное гудение свидетельствовало, что они работают на полную мощность.

Электроник чувствовал необыкновенный подъем и легкость, выбирая из бесконечной массы вариантов важнейшие и просчитывая их мгновенно, прежде чем сделать очередной ход. В нем пробудилось то важное для шахматиста комбинационное зрение, то великолепное умение делать небольшие открытия в минуты вдохновения, которые он прежде называл «формулой гениальности».

Формула, которую он так мучительно искал, не существовала.

Но Электроник знал, как математически описать те творческие процессы, которыми он пользовался во время игры, когда он поднимал руку, чтобы передвинуть фигуру на черной или белой клетке.

«Да ведь я мыслю!» — с удивлением подумал про себя

Электроник. — И я знаю, как я мыслю!» Это было самое важное для него открытие. Он испытывал удовольствие.

Тишина в зале прервалась громом аплодисментов.

Дисциплинированные зрители не сдержали своих чувств, наблюдая, как развиваются события в третьей партии. Тысячи раз испытывал гроссмейстер в испанской партии ход конем, активизируя свои фигуры, и маневр этот обычно удавался. Но мальчик в синей куртке неожиданно сдвоил пешки, и они сразу стали контролировать ряд важных пунктов в центре шахматной доски.

Гроссмейстер видел, что белые получили преимущество, но не это его волновало сейчас: юный противник сделал открытие, нашел оригинальное решение, продолжил древнюю испанскую партию современным ходом. Вот почему торжествовали зрители… Гроссмейстеру ничего не оставалось, как улыбнуться противнику и сосредоточиться над новой задачей.