Победитель невозможного. Повести

— А по-моему, все очень просто, — продолжал сын. — Каждая буква, каждое слово, даже вещь, даже ветер или солнце несут свою информацию. Ты, например, читаешь газету и узнаешь новости. Я решаю задачу, применяю формулы и нахожу ответ. Где-то в море капитан ведет корабль и смотрит, какие волны, какой ветер. Все мы делаем одно и то же: берем какую-то информацию и работаем.

Из этой «ученой» речи отец сделал неожиданный вывод:

— Значит, если ты приносишь тройку и говоришь «я все знал», надо верить не твоим словам, а результату, дневнику. Очень мудрое правило!

— Ну, теперь у меня не будет ни одной тройки, — убежденно сказал Сергей. — Я буду изучать все машины.

Отец засмеялся, обхватил Сережку за плечи, закружил по комнате:

— Ах ты, предводитель роботов и государственный человек! Хочешь ужинать? Есть вкусный компот.

— Какой компот! Подожди! Я не сказал самого главного. Я еще не выбрал, кем мне быть: программистом или монтажником?

Они проговорили весь вечер, но так и не решили, что же лучше. Сережка не знал, кем же ему стать — инженером или математиком? На кого учиться — на вычислителя-программиста или на монтажника этих быстро соображающих машин?

Будь Сережка монтажником, он бы уже через год стоял в белом халате над чертежами, собственными руками собирал блоки машин — маленькие электронные организмы. Захочет — и научится делать какую угодно машину. Автомат для варки стали, или диспетчера самоходных комбайнов, или справочник для врача. Можно и телевизионный аппарат, который ведет репортаж из космоса, и со дна океана, и из-под земли.

Одно лишь неудобство смущало Сыроежкина: его белый халат должен быть всегда идеально чист. Любая соринка, пушинка, обыкновенная пыль могли испортить при сборке всю машину. А следить за какими-то пушинками и соринками не в характере Сыроежкина.

Ученики-программисты проводили школьные часы иначе: на доске и на бумаге атаковали уравнения и задачи. Ведь они должны были составлять на языке математики программы работы для тех машин, которые собирали монтажники. Может быть, на первый взгляд это было не так интересно, как рождение всемогущих автоматов, но математики с великим азартом вели сражения. Они ни за что на свете не променяли бы свое оружие — теоремы и формулы — и были очень горды, когда выходили победителями.

Итак, схемы или формулы? Это надо было решить окончательно не сейчас, не сегодня, а осенью. Но Сережку то и дело раздирали противоречивые желания. Бывали дни, когда в нем вспыхивала страсть к математике, и он часами сидел над учебниками. С гордостью показывал Сергей отцу, как он расправился с труднейшими задачами, и они начинали играть, составляя уравнения из самолетов и автомобилей, зверей зоосада и деревьев в лесу.

А потом совершенно незаметно страсть к математике испарялась, и Сыроежкина притягивали, как магнит, двери лабораторий. Выбрав удобный момент, он входил в них вместе с чужим классом, садился в уголке, наблюдал, как возятся с деталями старшие ребята. Поетгудит песню счетная машина, горят угольки ее глаз, и Сыроежкин чувствует себя хорошо.

После таких увлечений техникой неизбежно бывают неприятности: отец должен расписаться в дневнике. Павел Антонович укоризненно смотрит на сына и качает головой. Сергей отворачивается, внимательно рассматривает книжный шкаф, пожимает плечами:

— Ну, не вышла задача… Что тут такого? Дурацкие пешеходы. Идут, отдыхают, садятся на поезд…

— А теперь ты ее решил?

— Решил, — скучно говорит Сережка. — Вообще не могу я долго возиться с уравнениями… Голова болит.

Но никакие отговорки не помогают, приходится сидеть над задачником. Сережка читает и перечитывает пять строк о садовнике, собравшем богатый урожай яблок и груш, а сам думает о собаке, которая в темноте долго бежала за ним. Он тихонько свистел ей и все оглядывался: бежит ли? Собака то трусила следом, то останавливалась, садилась и как-то тоскливо смотрела на Сережку. У нее был белый треугольник на груди, одно ухо торчком, а второе будто сломано посредине.

У подъезда Сережка приготовился взять ее на руки, но она чего-то испугалась, отскочила и убежала.

Сережка опять тупо смотрит в задачник, катает по столу ручку. Потом захлопывает книгу, быстро складывает все в портфель. Он нашел самое простое решение: «Спишу у Профессора».

Профессор, или Вовка Корольков, — сосед Сыроежкина по парте. Его тетради — хоть сейчас на выставку или в музей: ни клякс, ни исправлений, одни аккуратные мелкие буквочки и цифры. Да и самого хозяина тетрадей можно демонстрировать в музее. Профессор знает про все на свете, начиная от моллюсков и кончая космосом. Но он не задается, никогда не задирает нос перед товарищами. Для него самое главное в жизни — это математика. Увидев какое-нибудь уравнение, Профессор забывает обо всем на свете. Правда, когда Сережка не может справиться с задачкой, Профессор спускается со своих высот и подсказывает решение. Для этого его нужно как следует толкнуть в бок.