Победитель остается один

– НЕТ! Я не бумажки перебираю! Знаете ли вы, мадемуазель, от чего больше всего страдает наша страна?! От того, что все слишком послушны! И не только наша страна, но и весь мир! Разве вы не покоритесь, если вашего сына погонят на войну? Разве он сам не подчинится беспрекословно? То-то и оно! А раз так, извольте проводить меня в номер, иначе я вас арестую как сообщницу!

Похоже, он ее напугал. Вместе с полицейским они направляются к лифту, который с остановками на каждом этаже идет сверху. А ведь от скорости их действий зависит, быть может, человеческая жизнь.

Савуа решает подниматься по лестнице. Администратор жалуется, что она на высоких каблуках, инспектор приказывает разуться и следовать за ними. Они бегут по мраморным ступенькам, хватаясь за бронзовые перила, чтобы не упасть, пролетая мимо элегантных площадок у лифтов, где постояльцы, ожидающие лифта, с недоумением взирают на босую женщину и полицейского – что он делает в отеле? Куда несется опрометью? Что-нибудь случилось? А если случилось, то почему не подняться к месту происшествия на лифте – ведь так выйдет быстрее?! И бормочут себе под нос: Каннский кинофестиваль теряет престиж, в здешних отелях теперь готовы принять кого попало, и полиция врывается сюда, как в дом терпимости. Надо будет непременно пожаловаться администрации…

Они не знают, что администрация-то и бежит сейчас босиком по лестнице.

И вот наконец троица – у дверей апартаментов, где живет убийца. В это время появляется сотрудник службы безопасности, присланный снизу узнать, что происходит. Он узнает администратора, спрашивает, в чем дело и не требуется ли его помощь.

Савуа, жестом показывая – говори тише, кивает: да, требуется. Оружие при себе? Охранник разводит руками.

– Ну ладно, в любом случае будьте рядом.

Они переговариваются шепотом. Администратор должна будет по знаку инспектора постучать в дверь. Трое мужчин прижимаются к стене. Савуа достает пистолет. Полицейский делает то же самое. На стук никто не отзывается.

– Должно быть, вышел.

Савуа просит ее открыть дверь своим ключом. Она объясняет, что не взяла его с собой, а если бы даже и взяла – то без разрешения управляющего все равно открыть не имеет права.

Савуа проявляет неожиданную уступчивость:

– Ладно, неважно… Я сейчас спущусь в подвал, откуда ведется видеонаблюдение. Рано или поздно он вернется, и я не хочу отказать себе в удовольствии первым допросить его.

– На ресепшене есть ксерокопия его паспорта и номер кредитной карты. А почему вас так интересует этот человек?

– Это тоже неважно.

9:02 РМ

В получасе езды от Канн, в другом государстве, где, впрочем, говорят на том же языке и используют ту же денежную единицу, но где совершенно иное политическое устройство – страной, как в стародавние времена, правит князь – сидит за компьютером человек. Пятнадцать минут назад пришел мейл с сообщением о гибели одного знаменитого артиста, и это привлекло его внимание.

Моррис разглядывает фотографию жертвы: имя этого человека решительно ничего ему не говорит – в кино он не бывал сто лет. Но, вероятно, и впрямь знаменитость, если новостной портал придает этому событию такое значение.

Он уже давно на пенсии, но подобные дела интересуют его как трудная шахматная задача, в решении которых он не знает себе равных. Речь тут не о служебном успехе, не о карьере, но исключительно о самоуважении.

У него есть свои незыблемые правила, которым он с удовольствием следовал, служа в Скотланд-Ярде: рассматривать все версии, начиная с самых немыслимых и неправдоподобных, благо это дает простор уму. На томительно-скучных рабочих совещаниях он любил шокировать коллег такими, к примеру, заявлениями: «Все, что вы знаете, есть результат опыта, накопленного за годы службы. Но прошлые решения и годятся только для прошлых задач. Если хотите творческого прорыва – позабудьте на время о своем богатом опыте!»

Матерые сыщики делали вид, что записывают, молодые взирали на него с изумлением, и совещание катилось дальше так, словно эти слова никогда и не звучали. Но он-то знал: его посыл услышан и воспринят, и уже очень скоро – разумеется, не упоминая с благодарностью его имени, – начальники примутся требовать от подчиненных свежих идей, нетрадиционного подхода.

…Он распечатывает досье, присланные каннской полицией, хотя обычно старается не изводить бумагу, чтобы не попасть в «серийные убийцы лесов», но иногда без этого не обойтись.

И начинает изучать modus operandi, то есть манеру преступника – время суток (в данном случае он убивает и утром, и днем, и вечером), орудие убийства (руки, яд, стилет), тип жертвы (здесь – и мужчины, и женщины разного возраста), физический контакт (в двух случаях он наличествует, в двух других – отсутствует), реакция жертвы (сопротивления не оказывал никто).