Победитель получает все

Мадди удивленно приподняла брови:

– Шейн, она поехала на какую-то деловую встречу. Что тут особенного?

– Чушь.

Все хором твердили: нечего волноваться. Одним словом, несли чушь. Они не знали Сесили так, как знал ее он. Инстинктивно Шейн чувствовал опасность, внутреннее чутье его никогда не обманывало.

Митч, у которого сексуальный инстинкт, похоже, заглушил все остальные, положив руку на спинку стула Мадди, нежничая с ней, мимоходом обронил:

– Все хорошо, я в этом уверен. Наверно, у моего отца возникла проблема, решение которой он хочет поручить Сесили.

От злости Шейн едва не хватил кулаком по столу:

– Но за эти дни она вообще не разговаривала с отцом!

– Мало ли что случилось, она ведь по-прежнему работает на него, – резонно заметил Митч. Шейну захотелось как следует врезать кулаком по здравомыслящей башке своего зятя.

– Но тогда она обязательно сообщила бы мне об этом, а не уехала бы, не сказав ни слова.

Митч кивнул на помятую записку на столе:

– Зато она написала.

– Ну и что?! Неужели ты не понимаешь?

Джеймс кашлянул:

– Но ведь она вернется сегодня вечером, и ты тогда обо всем ее расспросишь.

Судя по опечаленному лицу Шарлотты, ей тоже все это не нравилось, но не более того:

– Я должна согласиться с Митчеллом. К сожалению, для Сесили нет ничего важнее работы.

Шейн растерялся – что ему еще надо сделать или сказать, чтобы они поверили, что его тревога отнюдь не беспричинна?

– Сесили ежедневно получала около двадцати голосовых сообщений, около ста текстовых сообщений, но не прослушала и не прочитала ни одно из них. Ее ноутбук по-прежнему лежит в ее спальне в сумке. Да ей было насрать на работу!

– Шейн! – резко окликнула его Мадди, кивком указывая на Шарлотту.

– Не волнуйся так, дорогая, – спокойно отозвалась мать Сесили и похлопала Мадди по руке.

Джеймс скривил губы:

– Не пойму, от нас тебе что надо?

Шейн оглядел всех, сидевших вокруг стола; с их точки зрения, он вел себя глупо, как ненормальный – с его точки зрения, ненормальными были все они. В самом деле, как тут было не сойти с ума?!

Но что он мог сделать? Чикаго слишком большой город, а Сесили не отвечала на его звонки, однако она обещала вернуться. Он тряхнул головой.

– Ничего. Все, проехали.

Он резко повернулся и пошел на кухню, чтобы в одиночестве немного успокоиться и еще раз все хорошенько обдумать.

Но побыть одному ему не дали. Буквально через минуту дверь открылась, и вошла мать Сесили. Прежде чем взглянуть на него, она растерянно посмотрела по сторонам, явно собираясь с духом.

– Я… – Шарлотта откашлялась, – я как-то не предполагала, что Сесили так вам дорога, что вы так увлеклись ею.

В ответ Шейн молча кивнул. Изливать свои чувства он был не в настроении.

Шарлотта, не глядя ему в лицо, продолжала:

– Я замечала в ваших отношениях некую напряженность, но не догадывалась, что под ней скрываются более теплые чувства.

Что она хотела услышать от него в ответ? Шейн недоумевал, признаваться ей, что они с Сесили спят вместе, он точно не собирался. Хотя они с Сесили не делали из этого большой тайны, он не сомневался, что Шарлотта, по складу своего характера, последней узнает об этом. Пожав плечами, он уклончиво признался:

– Да, Сесили мне нравится.

– Да, это видно, – согласилась Шарлотта, добродушно улыбнувшись. – Вот почему я и волнуюсь.

– Не стоит. – Шейн не понимал, к чему она клонит и, откровенно говоря, не очень хотел знать. – Все хорошо.

– Вам что-нибудь известно? О ее планах?

– Да.

Они выжидательно смотрели друг на друга, но никто не спешил первым делиться тем, что ему было известно о планах Сесили. Наконец Шарлотта не выдержала:

– Когда Сесили было четыре года, она устроила для меня и ее отца небольшое музыкальное представление. Вроде шоу «Ищем таланты».

Неожиданная перемена темы и столь странный выбор произвели на Шейна удручающее впечатление. Не того он ожидал от матери Сесили, но из вежливости промолчал.

Шарлотта глубоко вздохнула и медленно стала говорить:

– Она била по клавишам нашего рояля, ее отец громко смеялся и невзначай шутливо сказал, что теперь нам не надо думать о будущем нашей дочурки, она, несомненно, будет выдающейся пианисткой.

Натаниэла Райли Шейн не считал симпатичным человеком. Поводов для неприязни у него было достаточно, но даже если бы у него их не было, то теперь, после рассказа его жены, Райли стал выглядеть в его глазах еще менее привлекательным.

– Да, он выглядит эдаким авторитетным папашей.

Шарлотта нахмурилась:

– Мне лучше знать, как выглядит мой муж, но об этом давайте поговорим как-нибудь в другой раз, а сейчас я хочу рассказать о другом.

Шейну стало совестно, и он с сокрушенным видом сказал:

– Простите. Моя мама воспитывала меня иначе, на мой взгляд, лучше. Я просто… – Он замялся, не сумев подобрать нужное слово.

– Волнуетесь, – подсказала Шарлотта.

Он кивнул. Мягко говоря, это не совсем точно отражало степень его тревоги за Сесили.

Шарлотта принялась рассказывать дальше: