Победитель получает все (Черновик)

Оказавшись вдруг в пустоте, даже не в космосе, нет — в абсолютном ничто, где невозможно определить где верх, а где низ, Лин замерла от ужаса. Дыхание перехватило, а сердце вдруг так отчаянно заколотилось, будто на самом деле собиралось выскочить из груди.

В ту же секунду пространство вокруг подернулось легкой вуалью серебристой пыли, и раздался глубокий и торжественный мужской голос:

— Вначале было Слово! И тот, кто владел им, мог создавать и уничтожать миры, зажигать звезды и повелевать Богами. Много имен сменил он за бесконечность лет, но сам себя называл Архитектором.

Тем временем пелена мерцающей пыли на глазах начала терять однородность, закручиваясь в завитки и спирали, все больше и больше уплотняясь и окрашиваясь в разные цвета. Забыв про страх, Лин с удивлением и восторгом наблюдала за представлением.

— И сотворил Архитектор новый Мир, и назвал его Асторум, Мир Планов. Сквозь бесконечное пространство протянулась Ось времен, и вдоль нее, стремясь из прошлого в будущее, летели его Кольца.

Завитки и росчерки стягивались, сливались в одно, и вот уже гигантские плоские кольца, полупрозрачные, будто сотканные из струй разноцветного дыма, медленно вращаясь, отправились в свой бесконечный путь.

— Внешнее кольцо называлось Айрос, и делилось оно на четыре плана основ сути мира: план жизни, который назывался Лебн, план смерти Тойт, план хаоса Оорт и план порядка Орденун. За ним шло среднее кольцо, называющееся Милт, где располагались элементальные планы — план огня Фарун…

Как только голос приступил к перечислению названий, Лин стало нестерпимо скучно. В конце концов, уроков истории и географии ей хватало и в обычном мире, чтобы еще тратить время на них в мире магическом.

Поэтому она просто отключилась от того, что продолжал вещать рассказчик, позволив словам свободно входить в одно ухо и выходить из другого, не оставляя никакого отпечатка в сознании.

Картинка, тем временем становилась все более и более захватывающей. При взгляде на новоиспеченный мир со стороны, он казался полупрозрачным и зыбким, однако, по мере приближения, становился постепенно все плотнее и в тот момент, когда, окончательно снизившись, камера понеслась над пейзажем на высоте птичьего полета, ничто уже не напоминало его изначальную эфемерность.

Постепенно ускоряясь, Лин летела над причудливыми пейзажами, наблюдая, как меняется рельеф, как появляются и исчезают пустыни и горы, как разливаются реки и высыхают моря.

Все мелькало слишком быстро, чтобы можно было хоть что-то разобрать — потоки лавы и странные существа, бродящие по прямо по раскаленным камням, черная, словно обгоревшая земля и хищно тянущиеся к зеленоватому небу кривые ветви, какие-то голубые полупрозрачные тени, среди такого же цвета огромных кристаллов, желтая пустыня и розовая трава на фоне апельсинового заката.

Калейдоскоп, где чудом удавалось зацепиться взглядом хоть за что-то.

Затем камера замедлилась и полетела над густым тропическим лесом, постепенно снижаясь. Лес становился все реже, замелькали какие-то деревеньки, пейзаж запестрел заплатами полей и лугов, а на горизонте появился аккуратный, словно кукольный, замок.

Возле замка шло сражение.

Камера, приблизившись, облетела вокруг холма, на котором возвышалась крепость обороняющихся, затем замерла прямо над воротами.

Батальные сцены Лин недолюбливала, потому поначалу смотрела без особого воодушевления, однако, приглядевшись, заинтересовалась и даже снова начала слушать комментарии.

— И пришло зло на эту благословенную землю! Все чаще и чаще в Лебне появлялись разломы, через которые просачивалась тьма. Как крохотные весенние ручьи незаметно сливаются в бурлящий поток, все уничтожающий на своем пути, так и она, никем поначалу не замеченная, со временем все смелее начала поднимать голову.