Победитель страха

— Извини, — виновато поморгал Пылемёт. — Ты уж прости, пожалуйста! У меня и в мыслях не было пугать тебя. Но ты вроде как кричал... — И, стараясь перейти на лёгкий тон, небрежно поинтересовался: — Что тут стряслось?

— Что стряслось? Будто сам не видишь! — Уборщик хлопнул по стволу дерева. — Дуб, видишь ли, завалился.

— Ни с того ни с сего сам собой завалился?

— Дурацкий вопрос! — Уборщик укоризненно глянул на подслеповатого приятеля. — Где это видано, чтобы деревья сами собой падали?

Крона золотистой липы по соседству предостерегающе зашелестела.

— А-ху-у! — испуганно зажмурился Пылемёт.

— Ух-ха-а! — вздрогнул от неожиданности Уборщик.

Больше они и пикнуть не успели, как рядом очутился Чутьчутик. Невелик ростом, упругий, как мячик, непоседа, он ухитрялся затаиться невидимкой где-нибудь на самой верхушке высоченного дерева, чтобы в следующий миг очутиться прямо перед тобой, будто из-под земли. В руке он держал пилу, которая словно бы приросла к телу, а длинный острый нос тоже походил на пилу.

— Чу-чу-чудеса, — захлёбываясь начал было он. Чутьчутик питал слабость к словам, начинающимся на букву «ч», и стоило ему только испробовать на вкус новое словцо, как он, опьянённый восторгом, без конца перекатывал его во рту и повторял до тех пор, покуда и сам не забывал, что именно собирался поведать миру.

— Чу-чу-чу-чудеса...

— Опять пластинку заело, — нахмурился Уборщик.

— Я всего лишь хотел сказать, — виновато спохватился Чутьчутик, — что видел собственными глазами.

— Что ты видел?

— Как дерево упало.

— В этом весь смысл твоего важного сообщения? Стоило из-за этого на нас страху нагонять! — рассердился Пылемёт.

— Не собирался я на вас страху нагонять! Чуть- чуть поторопился, вот и всё. Но уж очень хотелось сказать, что я сам это видел. Лучшее дерево в лесу! — горестно произнёс он. — Ведь я самолично чи-чи-чистил, чи-чи-чикал, че-чекрыжил его в наилучшем виде, а оно... Стояло себе как вкопанное — так и положено стоять крепкому, могучему вековому великану, а потом вдруг раз: кач-кач-кач...

— Давай дальше! — подогнал его Уборщик.

— ...качнулось и грохнулось.

— Именно что грохнулось! — вздохнул Пылемёт. — У меня в норе два хода обвалились. Придётся теперь подпорки ставить.

Друзья умолкли, тяжело вздыхая.

Полянка располагалась аккурат посреди Рощи. В летнюю пору, как сейчас, краше места не сыскать на всём белом свете. Трава шелковистая, к отдыху манящая... была. В последнее время на зелёном ковре всё увеличивалось число проплешин. Куда ни глянь — деревья, стройные, кудрявые... прежде были. Теперь зелёная листва начала редеть и желтеть, а некогда прямые, стройные стволы липок и ольхи искривились, сгорбились, словно исподволь подтачиваемые червями. На краю поляны красовались два старых дуба, один из них — с уютным дуплом; стояли себе два исполина, много на своём веку повидавшие, ни время, ни погибель, мало-помалу угнездившаяся в Роще, не властны были над дубами — радость смотреть. Была радость, да вся вышла. Теперь вот один из великанов ни с того ни с сего, без всякой видимой причины взял и... впрочем, мы уже знаем, что произошло.

— Скажи, приятель... — осторожно начал Пылемёт, боязливо оглядываясь по сторонам подслеповатыми глазками. — А ты не видел случаем, как именно?..

— Что ты имеешь в виду? — прикинулся непонимающим Чутьчутик, хотя на самом деле сразу же уловил смысл вопроса.

Все трое настороженно прощупывали глазами лесные заросли вокруг.

— Не видел ли ты, отчего и почему оно вдруг завалилось?

Понурив головы, они исподлобья обшаривали взглядом кусты и подлесок, время от времени опасливо посматривая вверх.

— Можно лишь догадываться... — и Чутьчутик шёпотом тоже подкинул вопрос: — Ас чего, по-вашему, у нас последнее время стали падать деревья?

— Онивсему виною, — выдавил из себя Уборщик. — Кроме них, больше некому, — добавил он.

— Когда я по верхушкам лазаю и чи-чи-чин чи- чи-чином деревья чи-чи-чищу и расчё-чё-чёсываю...

— Ну-ну, и что тогда? — поторопил его Пылемёт.

— ...замеча-ча-чаю, как изо дня в день все туже стягивается кольцо вокруг нашей Рощи. Ониуже подобрались вплотную к опушке!

Разговор оборвался, друзей точно сковало таинственным, молчаливым страхом.

— Мы и без того знали, что они кругом кишмя кишат, — наконец встрепенулся Уборщик. — Но я вас спрашиваю о другом: можно ли предположить, что они уже проникли и в Рощу?

— Видите ли, — сморщил нос Пылемёт, — я ведь под землей роюсь и пыль взметаю, у меня нет такого кругозора, как у тебя здесь, на земле, или у Чутьчутика с верхушек деревьев.

— Друзья мои, — судорожно сглотнул Убор- шик, — не стоит обманывать себя! С чего бы вдруг рухнуло это дерево? Слишком старое было да гнилое? Вовсе нет! Крепкий был дуб и здоровый. Может, ты прокладывал под землей свои ходы, лабиринты и корни подрыл?

— Нет, брат, я сколько ни рою, а меру знаю.

— Ну а ты, Чутьчутик, большой мастер красоту наводить. Уж не повредил ли ты, часом, ветки, побеги живые?

— Попрошу без намеков! Я действую с умом: подстрижешь, подровняешь кроны чуть-чуть, чтобы че-че-честной люд любовался да радовался, — вот и все дела!