Победителей не судят

– Джентльмены, – мрачно сказал Тиллерсон, – должен сообщить вам пренеприятнейшее известие, и не одно. Во-первых – к союзу мистера Путина и мистера Сталина в ближайшее время официально присоединится и современный Китай. Неофициально они и так уже союзники. В сорок первом году они вместе будут лупцевать японцев и гоминьдан, а в наше время – нас и опять тех же японцев, если те посмеют им перечить. Во-вторых – в ответ на мои требования восстановить статус-кво на Украине и в Польше мне откровенно рассмеялись в лицо. Более того, представитель мистера Сталина заявил мне, что в ближайшее время то же будет проделано с Литвой, Латвией и Эстонией. Должен напомнить, что после того как в нашем мире произошел распад СССР, никто не озаботился проведением соответствующих международных конференций, на которых были бы приняты юридически обязывающие документы, закрепляющие нынешнее мироустройство и отменяющие ялтинско-потсдамскую систему, официально признающую СССР в границах 1945 года. Поэтому мистер Сталин из сорок первого года, с согласия мистера Путина, считает все бывшие республики СССР, не имеющие соответствующих договоров с современной Россией, своей законной добычей. В-третьих – известие самое неприятное… Наши американские предки совершенно не желают нас знать, но зато они прекрасно сотрудничают с мистером Путиным. Одновременно со мной в Москве был мой коллега из сорок первого года, мистер Корделл Халл, но у нас с ним сосотялась только одна короткая и неофициальная встреча, во время которой мне было заявлено, что им стыдно за своих потомков. И виновна в этом отрицательном отношении не русская пропаганда и влияние, а наши же телеканалы, газеты и интернет, с которыми он познакомился в Москве нашего времени и после просмотра которых, по образному выражению мистера Халла, «просто хочется блевать». По сравнению с этим все польские эскапады – просто дешевый трюк. Кроме того, мне было передано, что помимо Народной Польши в состав СССР в 1941 году в ближайшее время, после проведенных большевиками выборов, войдут и другие европейские страны. На этом, господа, все; делайте с этим что хотите, а я – пас. Не люблю, когда меня считают дураком только потому, что я вынужден выполнять требования разных болванов…

Высказав все это, Рекс Тиллерсон развернулся и собрался выходить. Он был очень сильно взволнован; его лицо покраснело, он держал спину неестественно прямо.

– Мистер Тиллерсон, постойте! – вслед ему крикнул министр обороны Мэттис, – у нас в Польше механизированная дивизия и противоракетная база, сейчас они окружены, и советский спецназ под угрозой применения оружия запрещает им покидать территорию этих баз. Что будет с ними?

Тиллерсон обернулся.

– Не дай Бог, Мэтт, – сказал он тихо, но чрезвычайно веско – так, что все присутствующие буквально затаили дыхание, – если с нашей стороны прозвучит хоть один выстрел, последствия этого могут быть непредсказуемы… Вы кажется уже получали предложение эвакуировать персонал и технику железнодорожным путем, так воспользуйтесь этим выходом, пока ситуация не стала совсем скверной. Поймите, правительство Польши сделало глупость, напав на СССР, и, полностью проиграв эту войну, оно подвело свою страну к краху. Мы, конечно, можем поступить так, как поступили англичане и французы, собрав до кучи всяческих проходимцев и объявив их правительством в изгнании. Но все это ни на йоту не поможет нам вернуть контроль над Польшей. Как говорят русские: «Что с возу упало, то пропало». Вместо того чтобы сопротивляться очевидному, вы лучше приступите к эвакуации наших баз в Европе – в первую очередь, в Германии, Дании, Голландии и Бельгии. Очистите их хотя бы от ядерного оружия, а то при той тактике, которую в последнее время применяет Сталин, эти ядерные тактические авиабомбы, хранящиеся там с непонятно какой целью, в любой момент могут стать его добычей.

– Мистер Тиллерсон, – Президент обратился к своему пока еще госсекретарю, – я понимаю, что вы на взводе, но не надо горячиться… Мы обязательно что-нибудь придумаем и примем единственно верное решение!