Победителей не судят

И вот мы расселись за столом и приготовились выпить по первой рюмашке «За Победу» – и за ту, что была здесь семьдесят три года назад, и за ту, нашу, которая случилась совсем недавно. Как раз вчера местное телевидение сообщило, что в сорок первом году советские танки вошли в Кадис и тем самым полностью освободили территорию Испании от франкистского режима. Ликвидирован также и диктаторский режим в Португалии. И это дополнительный повод в хорошей компании выпить за Победу, ибо с этого момента СССР начал полностью контролировать все европейское побережье Атлантики.

Именно в тот момент, когда мы опрокинули первые рюмки, стоящий перед нами экран прекратил показывать с высоты птичьего полета собравшиеся на Красной Площади толпы народа и крупным планом показал трибуну Мавзолея, на которую поднималось руководство страны и почетные гости. И тут случился сюрприз, которого никто не ждал. Рядом с недавно переизбранным российским президентом, на трибуне появился не только приехавший в Москву на переговоры китайский коммунистический лидер Си Цзиньпин (что в принципе ожидалось), но и товарищ Сталин, который совершенно невозмутимо помахал всем рукой с экрана. Выражение лиц у всех троих было усталым, но довольным. А это означало, что три вождя договорились о чем-то важном.

Я так понимаю, что абсолютное большинство зрителей было шокировано этим зрелищем. Но вдруг на площади наступила тишина, а на экране начали показывать, как вдоль маршрута, по которому должна будет пройти техника и промаршировать войска, один за другим встают линейные. Вдали уже тяжелый гул моторов. Первыми по площади прошли тяжелые самоходные установки межконтинентальных баллистических ракет «Ярс», за ними проехали оперативно-тактические комплексы «Искандер», потом тяжелые самоходные системы реактивной и ствольной артиллерии, применявшиеся против вермахта Экспедиционным корпусом. Далее шли танки и бронетранспортеры. За ними «коробками» пошли войска: пехота, десантники, моряки и летчики. И вот, почти в самом конце, прошла сборная коробка Экспедиционного корпуса, а за ней – лучшие из лучших, сводные полки РККА и РККФ, представляющие Балтийский и Черноморский флоты, ВВС, а также все четыре фронта, участвовавшие в отражении гитлеровской агрессии. При их прохождении восторженный рев трибун достиг максимума. Сразу было понятно, почему здесь, на трибуне мавзолея, появился товарищ Сталин. Теперь, когда у Российской Федерации есть эксклавы в нашем мире, а у СССР – в этом, подобные встречи, наверное, станут вполне обыденным делом.

* * *

10 мая 2018 года (20 октября 1941 года), РФ-2018, Подмосковье, Государственная дача в Ново-Огарево

Отгремел парад в честь дня Победы; лязгая гусеницами и шурша шинами, проехала боевая техника, печатая шаг, прошли по брусчатке Красной площади победоносные сводные полки Экспедиционного корпуса и РККА, отгремели залпы победного салюта. Но увидавшее на трибуне Мавзолея живого Сталина мировое сообщество еще продолжало вибрировать, – отчасти в ужасе, отчасти в восторге. Этому самому мировому сообществу еще предстояло осознать, что существовать ему теперь придется в новой реальности, и тон мировой политике в двуедином мире 1941-2018 гг. теперь будет задавать отнюдь не «сияющий град на холме», а тройка лидеров России, Китая и СССР-1941, стоявшая в день Победы на трибуне Мавзолея. Бывшие хозяева мира и незадавшиеся могильщики истории могут еще потрепыхаться, но их участь уже предрешена.

Дело в том, что после распада СССР и краха социалистического проекта настоящие хозяева западного мира приступили к незаметному и постепенному, но все более ускоряющемуся демонтажу социальных систем в своих странах. После своей окончательной (как ему казалось) победы, капитализму уже была не нужна красивая и привлекательная витрина, населенная так называемым средним классом и призванная завлекать жителей социалистических стран. Мировая буржуазия больше не желала делиться своими доходами, а стремительно роботизирующееся производство лишало смыла существование множество профессий. Там, где раньше работало три-четыре тысячи человек, теперь было достаточно пятидесяти техников; на следующем уровне автоматизации их останется пятнадцать, потом пять – и так, пока дело не дойдет до единственного человека, управляющего роботами с домашнего компьютера.