Победителей не судят

И вот теперь вся бригада вместо того, чтоб сидеть в тепле и лакать запасённое пиво, мерзла, пася один из коридоров Вонючей Дыры. А на их лёжке шумели местные, которых припахали за обогрев и пару канистр самой дешевой браги. Ну, если инфа окажется дезой, Луи этого пиздюка найдет, и ствол его модный ему же в задницу и засунет.

А не зря-таки Луи терпел смешки других бригадиров за то, что изредка помогал здешним и раз в месяц общался с ихними авторитетами. Да, какая-то падла слила его запасную лежку… зато другие вот о бивнястых донесли. Теперь осталось только встретить пидоров, но с этим у Луи проблем не будет. И плевать, что там бонзы порешали. Бригада бивнястых ведь не с вискарём идет.

Где-то в лабиринте переходов Вонючей Дыры послышался шум. Неправильный шум. Необычный.

«Отдам пацану половину того, что возьму с этих падл, — решил Луи и сбросил предохранитель. — Заслужил».

* * *

Крис выбрался из своего убежища, когда двое бивнястых свалили. Сполз с мусорной кучи и подкрался ко входу в Вонючую Дыру. Ну, кому вонючая, а кому и нет. Крис вот уже несколько месяцев живёт в развалинах, частично превращенных в помойку. Через это к запахам стал непривередлив, а к чистоте нетребователен. Можно, можно, конечно, было спуститься жить в Дыру, да только на фиг надо. Там, хочешь, не хочешь, придется сталкиваться с местными, отстаивать своё право на лежку, а какой из него боец? Одна нога хромая, ему её в драке как-то перебили. Срослась неправильно. Да и на правой руке мизинец и безымянный пальцы скрюченные, не хваткие, сухожилия на них ему еще лет пять назад повредили. В общем, не хотелось ему драться. Да и по натуре Крис всё-таки был одиночкой. И вообще, жить в Дыре он бы стал только в случае совсем уж дикого отчаяния.

Дело в том, что Вонючая Дыра была ничем иным, как многоэтажной подземной парковкой. Частично она обрушилась, но процентов, наверное, на семьдесят оставалась цела. Вентиляции тут, разумеется, никакой, кроме сквозняков, кое-где просачивающихся с поверхности, не было. А потому царили духота и вонища. Причем вонища до крайности крепкая, поскольку многие, кто тут жил, тут же и гадили, и подыхали.

Верхние этажи парковки, разумеется, обжили те, кто пошустрее и позубастее — сутенёры, их шлюхи, мелкие уличные банды, на нижних селились те, кто не мог защититься от мира. Они платили верхним какие-то жалкие гроши за право обитать в Дыре, и были этим счастливы. Старики, больные проститутки, мамаши с детьми, мужики-работяги из сильно пьющих, подростки, кому не повезло вписаться в банды. Одним словом, всякий жалкий сброд, беспомощный, беззащитный, но цепляющийся за жизнь. Здесь был настоящий подземный город со своими законами, своим правительством, даже своей архитектурой.

Огромные этажи парковки давно уже превратились в лабиринты из самодельных стен, возведённых из всякого хлама: где — из железа, снятого со старых автомобилей, где — из текстолитовых плит, кто знает, когда и кем притащенных, где — из кирпича. Каждый старался обустроить себе закуток для уединения. А поскольку строили без какого-либо порядка, заблудиться в здешних катакомбах было — раз плюнуть. Внезапные тупики, закоулки, иногда настолько узкие, что протиснуться можно было только боком, какие-то повороты, упирающиеся в загаженные углы… И всё это в темноте и вонище. Нет, Крис ещё не настолько опустился, чтобы жить в таком месте.

Сюда и заходить-то было страшно. Главным образом из-за детей. Эти мелкие тварюшки могли просочиться в любую щель, свеситься откуда-то сверху и без затей натыкать любому чужаку заточкой или ржавым гвоздем. С тела они после этого собирали всё. Наверху болтали, будто некоторые из местных обитателей не гнушались даже жрать человечину. Поэтому вопрос утилизации убитых или умерших не стоял.

Однако даже такой хаос был подчинен порядку. Верхние жёстко следили за теми, кто жил на нижних этажах. Следили, собирали дань, а иной раз давали защиту. Но хотя здесь они считались королями, наверху им приходилось прогибаться под тех, кто считал их просто гнилым мусором — под бригадиров крепких уличных банд, вроде тех же бивнястых и патлатых. У каждого из них был свой сектор влияния, и раз в месяц они приходили собирать с местных шестёрок дань. Иногда брали людьми. В основном девчонками. Каких-то матери приводили, какие-то сами приходили. Это был шанс. Понравишься старшему — заберут наверх, дадут одежду, поставят работать. Одна ведь не пойдешь — ни шмоток, ни возможности привести себя в порядок, опять же конкуренция — стервы из уличных забьют чужачку в ближайшем же переулке. А вот если кто из больших на улицу выведет — считай, получила путёвку в жизнь. Дурой не будешь — может, даже удастся пристроиться в бордель.