Победители

– У-у-у! – тонко закричал Протасов и почему-то замахал руками. Костик побежал. Протасов кинулся следом, но сразу отстал. Костик обернулся, бросил в него плоскогубцами и выскочил со двора на улицу…

Он бежал по теплой и тихой вечерней улице, и прохожие удивленно оглядывались на него. Он бежал, сдерживая закипающие слезы. Бежал, как бегут в атаку, когда самое главное – бить врага наповал.

Он бежал и видел перед собой немецкий танк, охваченный ревущим пламенем. И никакие силы не заставили бы его разжать ладонь и отдать гвозди.

1971 г.

ПОБЕДИТЕЛИ

Вечера в августе гораздо темнее, чем в середине лета. В половине десятого над лугами и полянами синим туманом стоят сумерки, а в лесу настоящая ночь.

В этой ночи голосом физрука Валерия Петровича грозно ревел мегафон:

– Локтев! Володя Локтев! Возвращайся в штаб! Игра закончена! Слышишь?

Конечно, он слышал. Все, кто был в лесу за несколько километров в округе, не могли не слышать этого металлического рева.

– Локтев! Ты что, хочешь неприятностей?

Он не хотел неприятностей. Он хотел победы армии "лесных стрелков" или хотя бы почетного мира. И потому уходил в чащу от мегафонного крика и жидких ребячьих голосов, сообщавших, что "все равно уже все кончилось".

Это была неправда. Не могло так кончиться. В правилах было сказано:

"Игра заканчивается, когда в одной из армий все бойцы взяты в плен или считаются убитыми".

"Ха! В плен! Убитыми!" Он ловко ушел из кольца вражеских часовых, когда пленников вели к штабной палатке "таежных следопытов", а на его желтой майке по-прежнему два красных погона с буквами "ЛС".

– Вова! – Это голос Нины, отрядной вожатой.

– Вов-ка! На костер опаздываем из-за тебя! – Это Степка Бродяков, командир "лесных стрелков". Как же так? Значит, он сдался? Значит, ему уже все равно?.. Ну конечно. Костер для него главнее. Степка целую смену, говорят, возился с самодельной электрогитарой, чтобы выступить сегодня на концерте у костра. С дурацкой песенкой про любовь и свидания. Почему этого длинноволосого балбеса назначили командиром? Потому что он сильный и большой?

Но если сдаются командиры, если погибают бойцы, это еще не все. Не все, если живы трубачи.

В наступившей тишине стало слышно, как шепчут лесные вершины и попискивает ночная птица. Вовка Локтев стал продираться сквозь заросшую ложбинку на открытое место. Хрустели мелкие сучья. Костлявыми пальцами они хватали "лесного стрелка" за колени. Сухие иголки втыкались в майку и царапали кожу.

Вовка выбрался на лужайку, заросшую иван-чаем и высокими травами с мохнатыми зонтиками цветов. Что-то зашелестело и шарахнулось у Вовкиных ног. Он тоже шарахнулся и опасливо переступил сандалиями. Сердце бухало. Пока слышались голоса, ему было не страшно! А сейчас обступало молчание, в котором таилась неизвестность.

Вокруг поляны стояли черные сосны. Над ними висело еще не совсем потемневшее небо, а в нем еле виднелся бледный маленький месяц. Месяц-мальчишка. Такой же одинокий и потерянный, как горнист разбитой армии…

Вовка сердито тряхнул головой и поднял мятую кавалерийскую трубу.

Переливчатый сигнал атаки серебряными шариками раскатился по лесным закоулкам и полянам. Только в .атаку идти было некому. Трубач Вовка Локтев остался единственной боеспособной единицей своего войска.

И, чтобы не дать врагу полной победы, он все дальше уходил в леса, играя свой сигнал: "Мы еще живы! Мы еще не разбиты совсем!"

На краю лужайки замигали фонарики, и мегафон – теперь уже голосом Степки Бродякова – проорал:

– Кончай! Перестань валять дурака! Тебе говорят – закончилась игра!

Командир… Прохлопал ушами, завел отряд в засаду, а теперь "кончай!"

И вдруг…

Смутная надежда шевельнулась у Вовки: может быть, судьи все теперь решили по-другому?

– А кто победил? – крикнул он.

– "Следопыты" победили! Не знаешь, что ли? Иди в лагерь!

– Не пойду! Я еще не убитый!

– Локтев! Немедленно возвращайся! – Это непреклонный голос старшей воспитательницы Веры Сергеевны. Когда она таким голосом что-то требует – дело опасное…

…Вовка всегда шел навстречу опасностям. Если мячом разбивали стекло и вся компания кидалась в тайные укрытия, он оставался на месте, а потом медленно шагал к горластой хозяйке. Если в переулке ему попадался Витька Зайков, по прозвищу Пузырь, со своей компанией, Вовка не прятался за угол, а шел прямо. Шел, хотя знал, что обязательно привяжутся. Он вовсе не был храбрецом и героем. Просто убегать и прятаться ему казалось страшнее, чем встречать опасность лицом. Может быть, он был даже боязливее других, он сам понимал это в душе. И, наверное, такая робость его и заставляла не укрываться от бед и неприятностей: лучше уж сразу с ними разделаться, чем долго чувствовать опасность за спиной.

Но теперь Вовка убегал, хотя в голосе Веры Сергеевны было обещание неприятностей. Он уходил все дальше и дальше в ночной лес, потому что спасал армию…

– Локтев! Ты завтра же отправишься домой! Ты сорвал костер и праздник!

– А кто победил?

– Тебе же сказали: отряд Метелкиных!

Конечно! Кто же еще мог победить?