Победители чудовищ

Ауд и Халли сидели плечом к плечу у края утеса. Ауд держала наготове свой меч, Халли — мясницкий нож.

Халли сказал:

— Я тут подумал… Предположим, что мы не сумеем сдерживать их до рассвета. Если они заберутся сюда и бежать будет некуда… Я думаю… — Он взглянул на нее. — Я думаю, нам нужно воспользоваться мечом.

— Да.

— Нет, не затем, чтобы драться. Я имею в виду…

— Я тебя поняла, — сказала Ауд. — Я же говорю: да.

— По крайней мере, луна светит, — проговорил Халли после долгого молчания.

— Так же, как тогда, когда Арне и Свейн сражались на своей скале.

— Угу. Немного света, чтобы сражаться.

— Слушай, ты троввов-то видел? — спросила вдруг Ауд. — Ну, там, внизу? Какие хоть они?

Халли вертел в руках нож, так чтобы клинок вспыхивал в свете луны. Он прокашлялся.

— Не видел на самом деле. Только силуэты. Они действительно очень тощие…

Ауд откинула прядь волос, упавшую на лицо.

— Как и говорится в преданиях…

— Да, наверное. — Халли еще покрутил нож. — А в преданиях говорится, что троввы носят одежду?

— Одежду?

— Ну, не настоящую одежду — так, тряпки, лохмотья какие-то… Не знаю, я же их только мельком видел. Я почему-то всегда думал, что они нагишом ходят… Проклятье, что они там делают?

Снизу доносилось пронзительное царапанье, как будто когтями по камню.

— Я бы предположила, что они лезут наверх, — заметила Ауд.

— Это хорошо, — сказал Халли. — А то я соскучился.

— Это фраза Арне, — сказала Ауд.

— Да нет, это Свейн сказал.

Ауд вскочила на ноги. Руки у нее тряслись, зубы стучали, но она ухитрялась говорить ровным тоном.

— Они лезут тем же путем, что и мы. Ну а где же еще?

Она подбежала к клиновидному выступу, заглянула вниз, прислушалась.

— Да, и тут тоже. Я буду караулить здесь. Хочешь меч, Халли?

— Нет, оставь его себе.

— Да я не умею…

— А то я умею! Просто руби всех, кого увидишь, да и все.

Оба развернулись к краю скалы. Над головой яростно сияла полная белая луна, небо было разрисовано черными и серебряными разводами. Халли ждал, пригнувшись, занеся руку с ножом, не спуская глаз с края утеса.

Должно быть, и Свейн с другими героями вот так же стояли и ждали тогда на Скале. Последний момент перед тем, как появились троввы. Не такая уж плохая смерть!

Шум становился все громче; туман внизу словно бы вскипел и вздыбился.

Халли напрягся, готовясь нанести удар…

За спиной завизжала Ауд.

Обернувшись, он увидел, как она взмахнула мечом над темной головой, вылезшей из-за края скалы; меч перерубил шею с сухим коротким треском. Голова отлетела прочь; было слышно, как она упала на землю где-то далеко внизу. А цепкие руки так и продолжали держаться за край утеса. Яростно всхлипнув, Ауд пнула их ногой, раз, другой, и руки исчезли из виду. Снизу донесся тяжкий глухой удар. Из тумана снова послышался шорох и клацанье зубов.

Халли надул щеки и выдохнул. Все произошло так стремительно, что он даже не успел разглядеть морду тровва. Правда, тварь скорчилась, и ее лицо было в тени, но все равно ему показалось…

Нет. Нет! Не может быть.

Слабый звук. Вкрадчивый шорох за спиной.

Халли торопливо развернулся лицом к своему краю утеса — и обнаружил, что сзади кто-то есть. Существо сидело на корточках, из-под свалявшейся бороды скалились белые зубы. Лицо усохло и изменилось, плоть почти исчезла, на месте глаз, точно трещины в земле, зияли глубокие черные дыры. На груди, над отвисшим воротом белой рубахи, виднелась узкая рана от ножа — она разрослась и потемнела; Халли показалось, будто кожа лопнула и распалась.

Дядя Бродир протянул ему узловатую, скрюченную руку.

— Иди сюда, Халли! Дай я тебя обниму, мальчик мой!

Глава 29

— Что до меня, сложите мне курган на вершине горы над Домом, чтобы я всегда мог следить за вами; и те из вас, кто повинуется моим законам, поднимутся на гору и пребудут вместе со мной.

Халли отшатнулся и завопил. Он взмахнул ногой, пнул существо в костлявую грудь. Оно опрокинулось назад, белое погребальное одеяние взметнулось в лунном свете, точно крылья морской птицы, и исчезло за краем утеса. Хруст смятой травы, удар — и на миг наступила тишина.

Халли тоже упал на спину. Глаза у него были выпучены, челюсть отвисла. Он слышал свое дыхание — как у загнанной собаки. Он с трудом сел, подполз к краю утеса и вытянул шею.

Под ним уходила вниз скала, теряясь в тумане. Глубоко под поверхностью тумана виднелся выступ, за который он цеплялся, а ниже — непрекращающееся шевеление множества фигур, теснящихся у подножия утеса. Среди шорохов, потрескивания и царапанья когтей о камень он теперь слышал странное бульканье и шипение, которое то умолкало, то начиналось вновь, становилось то громче, то тише: не столько слова, сколько укоризненные отзвуки бывшей речи, шепот, доносящийся издалека.

А по стене утеса снова что-то карабкалось на четвереньках, продвигаясь короткими стремительными рывками, точно паук. Голова существа вынырнула из тумана — Халли увидел седые кудри, длинную, тощую шею… Существо держалось в тени, но Халли чувствовал, что оно смотрит вверх, на него.

— Не очень-то ты любезен со своим бедным старым дядюшкой! — послышался голос.