Победители сильных

Под угрозой страшной опасности, Афины обратились за помощью к Спарте. Послом был отправлен самый быстроногий гонец. Он мчался так, будто бог Гермес дал ему свою шляпу и сандалии. Гермес был сыном главного греческого бога Зевса и считался вестником богов и путеводителем странников. Его изображали с крыльями на круглой шляпе и на пятках. В два дня гонец прошел огромное пространство, отделявшее Афины от Спарты. Но напрасен был этот подвиг: Спарта отказалась немедленно идти на помощь и отвечала, что древний обычай не позволяет ей выступать в поход до полнолуния. А в то время как раз была последняя четверть. Но вместе с отказом Спарты гонец принес Афинам предсказание одного божества. Он рассказал, что, когда он шел по лесистой горе и прилег отдохнуть, ему явился Пан, бог лесов, рощ, покровитель стад и всей природы. Иногда своим внезапным появлением он наводил ужас на людей, и они испытывали страх, который называли «паническим».

Но афинскому гонцу таинственный бог лесов явился радостный и лучезарный, при кротком свете звезд. Он назвал его по имени и шумным голосом, в котором слышалось дыхание леса, предсказал грекам победу.

Афиняне могли выставить только одиннадцать тысяч воинов против двухсоттысячного неприятельского войска. Нужно было явиться герою, чтобы решиться на борьбу и победить.

И герой явился. Его звали Мильтиад.

Посреди Афин находилась священная скала, на которой был построен храм богини мудрости Афины, покровительницы города.

Вокруг священной скалы и храма предполагали полководцы стянуть все свое небольшое войско. Но Мильтиад стал утверждать, что все спасение было в нападении, что нужно было идти на неприятеля, вместо того чтобы дожидаться его, и произвести нападение на самом берегу моря. Решено было поступить так, как говорил Мильтиад.

V

В одно утро маленькое афинское войско, стоявшее лагерем на вершинах, окружавших город Марафон, запело гимн в честь богов и героев и беглым шагом ринулось на персов. Построением своим оно напоминало огромную птицу. Перед сражением Мильтиад разделил фалангу на три части, но так как полководец опасался, что персидские всадники атакуют фланги афинского войска, на левом и правом крыле он поставил воинов гораздо плотнее, чем в центре. Когда была прорвана середина, два крыла с щетиной копий, как птичьи крылья с поднявшимися дыбом перьями, окружили неприятеля и погнали его обратно. Персы бежали в полном расстройстве к своим кораблям. В ту минуту, как эти корабли стали выходить в море, вдруг на одной из гор, со стороны Афин, поднялся огромной величины гладкий и блестящий щит, как зловещая звезда, предвещающая беду. Мильтиад сразу сообразил, что это было предательство, условный сигнал, подаваемый сторонниками персов, чтобы показать, что Афины остались без защиты и что их можно было взять до возвращения греческого войска. И в самом деле, как только появился зловещий щит, персидский флот пошел на веслах по направлению к Афинам. Тогда Мильтиад страшным усилием собрал и привел в порядок свое измученное битвою войско и двинул его ускоренным шагом от Марафона к Афинам. Оно явилось туда раньше персов. Персы пришли в полное замешательство, найдя перед Афинами то самое войско, которое только что разбило их километров за тридцать оттуда. Персидские корабли повернули к берегам Азии, и Афины были спасены во второй раз.

Как всегда в подобных случаях, по всей стране стали ходить рассказы о разных чудесах.

Передавали, будто видели призрак легендарного героя, Тезея, нападавшего на вражеский стан. Рядом с ним сражался неизвестный крестьянин, поражавший неприятеля рукояткой плуга.

После битвы этот крестьянин исчез. В образе этого крестьянина грекам представлялось земледелие, оставлявшее свои нивы и отправлявшееся на битву, как только родина нуждалась в защите. По ночам на Марафонском поле был слышен лязг копий и лошадиный храп: это продолжали сражаться между собою души павших воинов и героев. Случайных прохожих они щадили, но тот, кто приходил нарочно, чтобы подсмотреть ночную битву, был немедленно поражаем невидимым копьем.

Афины наградили победителей, но просто и без всякой особой пышности. Они считали, что подвиг был совершен общими усилиями, и не находили нужным особенно прославлять полководца за жертву, принесенную всем войском. На Марафонском поле был насыпан курган, окруженный десятью колоннами, в память десяти афинских общин, составлявших войско.

Кроме того, благородные Афины, относившиеся к своим рабам, добровольно принявшим участие в сражении с персами, как к младшим братьям, воздвигли этим рабам, умершим за их свободу, особую почетную могилу. В лагере персов афиняне нашли глыбу мрамора. Персы, заранее уверенные в победе, захватили эту глыбу с греческого острова Парос, славившегося своим мрамором, и собирались сделать из нее памятник на месте своей победы над греками. Но мраморная глыба скрывала в себе черты богини, унижающей тщеславных и самоуверенных. Ученица знаменитого греческого скульптора Фидия высекла из мрамора образ богини возмездия Немезиды.