Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

- Смотри, куда зашло! Ты о чем говоришь?! Слышишь, отец? "Конная полиция..." А жить как будете? На два дома ? Неделю там, неделю здесь ? А кто дети у тебя будут? Здесь - евреями или там русскими ? Там ведь национальность по считается по матери, а не по отцу...

Все, что говорила мать, было правдой, и наверное, поэтому вызывало такую боль. Ведь сама Анастасия от себя все такого рода вопросы инстинктивно отталкивала. Мать же - вот она логика человека в возрасте под пятьдесят ! - все сознательно обнажала и обостряла.

- Один раз ты уже обожглась ? Помнишь ? Я ведь тебе говорила:" Влюбилась? Не рвись замуж!" Чего в огонь лезла - то ? В семье всегда один любит, а другой позволяет, чтобы его любили...

- Ну, ты, мать, все границы перешла ! - вмешался до сих пор молчавший отец. - Этак ты далеко приедешь...

Он не на шутку рассердился.

- Уже приехала, - мстительно бросила Анастасия. - Ты-то не знал, что она тебе себя любить позволяла...

И вдруг ее обожгло: а, может, знал и глаза закрывал?..

Сергей Петрович покрылся бураковой лиловостью. Когда через много лет совместной жизни вдруг из подполья памяти на чинают вылезать на свет взаимные счеты и обиды, семья, как корабль, садится на мель. И даже если его удается снять с нее, днище часто оказывается уже протараненным.

В матери эта чисто спортивная жесткость и готовность стоять на своем давала себя иногда чувствовать. Но обычно она как бы жила сама по себе в подкорке, за кулисами, а на сцене - на лице и во всем внешнем ее облике, как мастерски сделанная театральная декорация, играла ровная, спокойная и заботливая улыбка. Только такой характер мог позволить ей много лет сохранять звание абсолютной чемпионки в конном спорте.

Где - то внутри Анастасия была уверена, что спорт не только многое дал матери, но и многого ее лишил. Вначале - легкой беззаботности юности, затем - готовности уступать и прощать. Выскоблил в ней начисто природную ласку, не дал развиться незлому юмору и умиротворенности, наконец, отнял у нее способность дружить. В людях мать всегда почему - то видела не друзей, а соперников.

- Ты всегда делала то, что хотела, - с горечью бросила мать в спину уходящей Анастасии.

Чтобы обрести прежнее душевное равновесие, Анастасии надо было остаться одной. В личной жизни, увы, она чувство вала себя куда менее уверенно, чем в своей собственной профессии...

Пытаясь как-то разобраться в том, что произошло - встре ча с Алексом, размолвка с матерью, - Анастасия снова уткнулась лбом в железную стену выбора: или - или ? Неужели нет ничего между тем и этим ? Почему вдруг исчезли все оттенки и нюансы? Правда ли и в самом деле, что в семье всегда один любит, а другой позволяет, чтобы его любили ?

Доверчивый и уступчивый отец, волевая, целеустремленная и суховатая мать... Интересно, - она изменяла ему ?

Ее бы, даже если бы очень захотела, Анастасия не могла представить себе в роли женщины, которой муж наставляет рога...

И вдруг ее обожгло: она знает, что ее так привлекло в Алексе!.. Ласковость безграничная - не забота, нет, - теплота, какой ей всегда так не хватало, и которой даже отец стеснялся, когда рядом находилась мать.

Наверное, это естественно: человек ищет то, чего у него нет.

Мать права во всем, что она сказала. Мало того, - ее прогноз безошибочен, как компьютерный расчет. Почему же тогда эта тщательная обдуманность так отталкивает ее от себя ? Вызывает такой внутренний протест и желание поступать вопреки и только вопреки?

Следующий день был субботний, и они не поехали в больницу на Каширку - администрация в этот день отдыхала.

Чернышев не ждал быстрых результатов беседы с бортпроводником, объявил выходной.

Вечером Алекс с Настей снова отправились в дискотеку. Алекс танцевал правильно, но несколько неуклюже. Но даже эта неуклюжесть в движениях трогала ее каким-то непонятным образом. Ее, двадцатисемилетнюю женщину, три года замужем и два с половиной в разводе, - он вновь заставил почувствовать себя девченкой.

Алекс был моложе ее на год и, то казался ей ребенком, то - умудренным опытом, похожим на отца человеком, на которого хотелось положиться. В ее прошлой жизни была страсть, а нежности не было. А в нем была нежность, и не было страсти. И нежность эта сбивала с ног, как хорошая порция алкоголя.

По дороге назад из дискотеки она решала почти гамлетовской неразрешимости проблему: позвать его к себе или не звать ?

Они подъехали к ее дому. Часы показывали час ночи. Ей надо было в течение секунды решить: предложить ему выйти из такси или нет? Дверца была уже открыта.

- Хочешь выпить чашку кофе ? - спросила она, словно прыгнула с пятого этажа и распласталась, разбив все косточки, на тротуаре.

Он прикрыл глаза и полез из машины.

- Еще бы !

Они вошли в парадную, поднялись на лифте. Ей было безразлично, видит ли их кто-либо из ее соседей. Потом щелкнул замок тяжелой металлической двери, которую она поставила, как только начала жить самостоятельно, и они зашли в ее однокомнатную квартиру.