Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Бородатый добряк в комбинезоне, в клетчатом платке на лбу принял заказ:

- Баночку супа, "биг маки", "чипс", кофе. Все дважды.

Суп и кофе оказались огненно-горячими: кипяток...

Подкрепившись, поехали снова, настроение уже было получше.

- А, Михалыч ?

Санитар выразительно подмигнул водиле и кивком показал на бардачок.

- Подождешь, - строго пресек тот. - Дела не сделали, и уже ?

Похожий на бандита санитар разочарованно вздохнул: прав, чего там!

Сразу заткнулся.

И опять начались поиски.

Со светлых, уличных магистралей давно съехали, погнали Варшавским шоссе к Чертанову. Вокруг смотрели внимательно, оглядывались, чтобы не пропустить, кого весь вечер искали.

Новый продовольственно-оптовый рынок, занявший огромный когда-то пустырь от Кировоградской до Красного Маяка, был уже закрыт. Ни души не было видно вдоль всего длинного забора.

- Сворачивай на Бирюлево, - санитар когда-то жил тут в общаге.

Проехали железнодорожный мост над поездами Курского напра вления: тут и вовсе было пусто.

Впереди светилось огнями Бирюлево. В стороне остались и Мусоросжигательный завод, купленный где-то на Западе на валюту, Покровское кладбище, Плодоовощная база, в свое время - имени Леонида Ильича Брежнева...

Бирюлево началось с мрачного, покрытого вечной копотью здания ТЭЦ.

Одну за другой проезжали улицы.

Возле угрюмых пустынных проездов, замедляли ход. Сильным прожектором высвечивала уходящие вглубь тропинки.

Ритмом и скоростью передвижения "амбуланс" напоминал некрупную хищную акулу, охотящуюся за рыбешкой помельче.

В кабине включили магнитофон, всю дорогу надрывавшийся хриплым голосом Высоцкого. Мужички в кабине подустали. Причалили к бровке тротуара у длинного здания, напоминавшего лежащий небоскреб. Свет горел в нем не во всех окнах, и дом выглядел как челюсть с выбитыми зубами.

- Не люблю город, - крякнул водила, открывая бардачок, - вот обоих девок своих выучу, пристрою - махну к себе в Можайский район. В Москву и не приеду ни разу. Гори она синим пламенем... Давай стакан...

- Нашел о чем тосковать, Михалыч! Ну, будем...

- Стоп !...

На автобусной остановке внезапно возникла фигура в давно исчезнувшем с улиц тяжелом, с меховым воротником, пальто, в матерчатой ушанке.

Глаза водилы - волчьи щелки - зажглись напрягом охоты. Яркими пучками света заколыхались фары.

Нет, не то! Рядом второй такой же... Их здесь пара, а охотничкам одного нужно! Одного... Единственного...

- "Охота на волков" ! - хрипит Высоцкий...

От такого надрыва и сам себя уже не охотником, а зверем почувствуешь. Да выключи ты его!.. - не говорит - рычит водила.

Снова дрейф. Дремотный, замораживающий... Но это так -кажется! На самом деле глаза все видят, мозг все подмечает.

Станция Биррюлево-Пассажирская, тоннель под железнодорожным полотном...

Выше, на платформе, навес от дождя, половина стекол давно выбита. Парочка целуется в ожидании поезда. Одинокая женщина цокает каблуками от билетной кассы. Мужик, пошатываясь,идет...

"Не тот!" Слишком направленно курс держит. Значит, знает, куда и зачем..."

Такой не для них.

- Э! А ну стой ! Только фар не включай, проверю...

Санитар выскочил из "амбуланса", осторожно перебежал через дорогу. Телефоны-автоматы. Половина трубок сорвана. Попробуй позвони, если надо, в "скорую", в милицию...

В одной из будок на полу - бесполая фигура в желтоватой, словно прокуренной шубе. Ясно: бомж! Отдохнуть прилег! Дымчатая кроличья шапка одета задом наперед, надвинута глубоко на лоб. В насвистывающем рту чернеет металлический зуб...

Дальше все идет по накатанному сценарию.

Санитар в белом халате открывает дверцу.

- Живой ? - участливо, но с хохотком спрашивает он. А рукой делает знак - водителю "амбуланса".

- Жи - вой, - не очень внятно откликается пытающаяся приподняться фигура внизу. Пьян, но лыко еще вяжет.

- Э, да ты, браток, руку отморозил... На пальцы, глянь -ка на свои... Ампутацию хочешь ?

- Где ? - нетвердо спрашивает бомж. - Чего ? - но уже с тревогой и удивлением.

- Где, где... На руку свою посмотри!

А "Амбуланс" уже тут, рядом. Притормозил и " Крокодил Гена" на ветровом стекле, качнувшись, застыл.

- Михайлыч... А ну, сюда ! Клиент есть, в больницу надо доставить...

Клацает дверь "скорой". Михалыч - мужик постарше, в самом соку, лет сорока, из них восемь - в конвое по лесным лагерям, - легко выскакивает из кабины в темноту.

- Ну ! - санитар уже сжимает нос в омерзении, - при такой работе с противогазом ездить надо...

- Да ты всех больных тогда распугаешь...

- Рас... спу... г... ешь, - зацикливается на трудном слове клиент.

- Зовут-то как? - помогая приподняться бомжу, с напрягом спрашивает крутой санитар.

- Как... как... а никак... Ты что, легавый, что ль ?

- Да нет. Медицина...

Михалыч тем временем осторожно огядывается. Вокруг никого. Но ручаться нельзя. Быстро надо сваливать.

- Чего ты у человека имя спрашиваешь? - обрушивается Михалыч на санитара за бестактность.

Бомж от этих слов оттаивает душой. Вдвоем, поддерживая, они ведут его к машине.