Победив, заточи нож

– Желаю чашу нашей любви испить до конца! – вдруг неожиданно воскликнула она.

Не знаю, откуда она взяла эту фразу, из баллады или любовного романа, но я превратил ее пожелание в реальность. Опрокинув девушку на постель, приступил к предварительным ласкам, пока Марго не достигла пика наслаждения, начав стонать.

– О, господи! Я… больше не могу! Дева Мария! Как мне хорошо! Мой рыцарь! А-а-а!

Моя рука скользнула вниз, ладонь легла на увлажнившееся лоно. Девушка изогнулась в истоме, застонала, ее ногти впились мне в спину, а тело сотряслось от судорог оргазма.

После двух часов безудержной и неистовой любви ее горячность постепенно исчезла, вино и бессонная ночь дали себя знать, и девушка стала откровенно клевать носом. Я посмотрел в окно. Начало светать.

– Скоро утро.

– Да, мой милый Клод. К сожалению, мне надо идти. Ты, мой мужчина, подарил мне чудесные, почти божественные, ощущения. Я так сильно благодарна тебе за эту ночь безумной любви, что даже не могу передать словами. Я буду помнить…

Я закрыл ей губы поцелуем, затем легонько подтолкнул к двери:

– Прощай, моя несравненная любовь. Я тоже буду помнить тебя.

Когда девушка ушла, я еще раз посмотрел на смятую кровать и решил, что спать не хочу.

«Да и делать мне здесь больше нечего. Поеду».

С трудом отыскав свою лошадь на конюшне, я отправился в Бурж. Мне надо было повидаться с Бретонцем, перед тем как отправиться в Тур.

Секс с Марго здорово поднял мне настроение, и сейчас, как ни странно, меня переполняла бездумная радость. Это было странное состояние для человека, у которого вся его прошлая жизнь ушла на подчинение приказам и выполнение заданий. Я ехал на лошади и радовался жизни.

«Может, меня Луи, знаток всего прекрасного, покусал ночью, – с насмешкой подумал я, – и я скоро начну восхищаться полетом бабочек и читать стихи. Не дай боже!»

Первую остановку я сделал, завидев таверну Кривоного Анри. Не успел я спрыгнуть с лошади, как в дверях появился хозяин и сразу расплылся в улыбке при виде меня.

– Господин, здравствуйте! Уже возвращаетесь? Будете есть? Стаканчик холодного вина?

– Буду есть. Только кислятину, которую ты выдаешь за вино, как в прошлый раз, мне не подсовывай. Дай самого лучшего вина!

– Конечно, господин, конечно! Прошу вас, проходите.

В одном углу, за столом, сидел коробейник, молодой мужчина. Он жадно ел, запивая похлебку пивом. Большой короб, стоящий рядом с ним на полу, сам по себе говорил о его профессии. В другом углу сидело четверо крестьян, пивших пиво. Пустые корзины и мешки, лежащие рядом с ними на скамьях, говорили о том, что их хозяева расторговались и зашли в таверну промочить горло. Сел за стол.

– Овощной суп со свининой. Есть тушеная свинина с горохом. Кровяная колбаса с душистыми травками. Могу сделать яичницу. Сыр двух видов… – стал перечислять хозяин.

– Суп, свинина и вино.

Налил себе в кружку вина из кувшина. Сделал пару глотков, бывало и лучше, но морщиться не стал. Прямо передо мной уже стояла миска с горячей и аппетитно пахнущей похлебкой. Только я запустил ложку, как послышался стук копыт. Хозяин еще не успел добраться до двери, как на пороге таверны появился Луи. Игнорируя хозяина, он сразу направился ко мне.

– Ты хотел убежать от меня, дружище? – спросил он меня, садясь напротив меня.

– Нет, конечно, мой благородный друг. Только я решил, что тебе в компании со старым другом будет намного интереснее, чем со мной, поэтому не стал разыскивать тебя, – с затаенной усмешкой произнес я.

– Не волнуйся, мой друг. У нас с ним хватило времени и поговорить, и вспомнить о прошлом. Эй, хозяин, и мне похлебки! Да поживее! – скомандовал Луи.

Всю дорогу до самого Буржа шевалье развлекал меня рассказами о том, как хорошо его принимали в поместье виконта де Сен-Сир. Приехав в город, мы заселись в гостиницу, после чего де Жуанвиль отправился на прогулку, а я, заявив ему, что у меня есть еще дела, отправился к Бретонцу. Он оказался дома и был искренне рад моему приходу. Баклага хорошего вина, которую я принес с собой, помогла мне в самых мрачных красках описать все несчастья, постигшие дом графа де Круа.

– Вот такие дела, Пьер. Детей у него не осталось. Да и пьет он сильно, так что ему недолго осталось.

– Мне доводилось раньше слышать, что его сын Рене погиб на войне, но чтобы вот так принять смерть… Это ужасно! И дочь ушла в монастырь. Знаешь, мне бы хотелось радоваться его горю, но почему-то не могу. Как-то размяк я за последнее время. Может, это старость?

– Ты на себя посмотри, Пьер! Мужчина в полном соку! Найди себе симпатичную двадцатилетнюю вдовушку и наплоди с ней кучу маленьких бретонцев.

– Двадцатилетнюю вдовушку?! Ха-ха-ха! – от души рассмеялся Пьер Бретонец, а я за ним вслед.

– Слушай, ты там говорил про должность. Купил? – спросил я.

– А ты как думал! Теперь я не старший писец, а один из помощников мэра.

Мы снова выпили, теперь за его новую должность, после чего Пьер сходил в свою спальню и принес мне кошельки с деньгами и шкатулку. Выложил на стол. Я подтолкнул ему один из кошельков.

– Твое. Забирай.

– Благодарю, Клод. С тобой приятно иметь дело.