Победив, заточи нож

Парнишка выбежал из кухни с горящей свечой, а затем пошел впереди нас по шаткой деревянной лестнице. Поднявшись наверх, мы оказались в тесной комнатушке под самой крышей. Паренек поставил свечу на приколоченную к стене полочку, отвесил неуклюжий поклон и исчез за дверью. Наши дорожные сумки уже лежали на низеньких деревянных кроватях. Не успел я сделать и пары шагов, как раздался дробный стук коготков и шуршание – это разбегались крысы. Усевшись на кровать-топчан, я с наслаждением снял сапоги, потом неторопливо разделся и принялся молиться. Шевалье поддержал меня, но только храпом, так как уже спал. Я загасил свечу и вытянулся на кровати. Целый день пути под солнцем, по выматывающей душу и тело жаре, дал себя знать, и я провалился в сон, как в глубокий, черный омут.

Проснулся я от колокольного звона. Сел на кровати. Мышцы слегка болели. Шевалье уже молился, стоя на коленях, закрыв глаза и сложив руки перед грудью. Поднявшись и придав себе соответствующий вид, я быстро отбарабанил «Ангел Господень». Спустившись, мы сразу увидели ожидающего нас хозяина. Тот низко поклонился и сразу спросил:

– Господа будут завтракать?

– Будут, – ответил я ему. – Но сначала пусть воды принесут. Умыться хочу.

После завтрака я купил у хозяина постоялого двора колбасы, хлеба и сыра, затем мы вскочили на лошадей и отправились дальше. Несколько часов спустя мы добрались до небольшой речки с пологими берегами. Густой кустарник, нависший над берегом, давал отличную тень. Здесь мы и решили остановиться, а когда схлынет жара, поехать дальше. Скинув сапоги, мы ополоснулись в речушке, затем сели есть. Немного поговорили, после чего Луи задремал, а мне спать не хотелось, хотя и чувствовалась усталость. Лежа в густой траве, я наслаждался тишиной, покоем и солнечным теплом. Аромат трав и цветов был особенно сладкий, так что воздух казался пропитанным медом. В небе звучала трель незнакомых мне птиц, в шаге от меня стрекотал кузнечик, а спустя минуту, тяжело жужжа, мимо пролетел большой жук. Я проследил за его полетом, скосив глаза, но голову поднимать не стал. Приятная нега охватила тело. На душе было легко и уютно. Даже не помню, когда мне было так хорошо. Может быть, в детстве?

Отдохнув, мы отправились дальше, а еще спустя пару часов остановились у придорожной таверны. Хозяин, жизнерадостный толстяк, предложил нам похлебку и жареную свинину. Пока ели, поинтересовались дорогой на Бурж, правильно ли едем и не сбились ли с пути.

– Не волнуйтесь, господа. Вы едете верно, но если хотите сократить путь, то вам следует доехать до каменного креста и свернуть на протоптанную тропинку, которая ведет через лес. Это земли графа Гийома де Монтень. Проедете сквозь его лес и попадете на торную дорогу, а там и до Буржа рукой подать. Только упаси вас бог подстрелить какую-либо живность в лесах графа. Его егеря прямо сущие черти, – подняв глаза к потолку, он перекрестился. – Прости меня господь за упоминание нечистой силы.

– А постоялый двор на той дороге есть? – спросил его Луи.

– Есть. Как не быть, ваша милость. Вот к закату до него и доберетесь.

Мой благородный друг в очередной раз предоставил мне возможность рассчитаться за обед. Я только усмехнулся про себя и полез за кошельком.

Как и сказал нам хозяин, у вросшего в землю каменного креста, местами поросшего мхом, мы увидели узкую лесную тропу и съехали с тракта. Она тянулась через густой лес, где ветки дубов и буков образовали поистине настоящую зеленую стену по обе стороны, а иной раз смыкались прямо над головой, образовывая крышу. Здесь, в глубине леса, было очень тихо. Сначала безмолвие нарушалось лишь легким шелестом веток да воркованием диких голубей, но углубившись дальше в лес мы услышали где-то далеко в стороне звук охотничьего рога и лай собак.

Вскоре лесная тропа вывела нас к зеленой луговине, где, разомлев на солнце, лежали коровы и свободно бродили свиньи. За ней, в окружении полей, лежала деревня в три десятка домов и прилепленных к ним пристроек для скота и птицы. Кое-где вился сизый дымок над отверстиями в соломенных крышах. Из взрослых обитателей деревни мы никого не видели, так как был разгар рабочего дня и только возле двух домов копались в земле совсем маленькие дети.