Победив, заточи нож

Вот только и эта мысль оказалась неправильной. Протащив меня по всему коридору, они выволокли меня… на улицу, а затем закинули, словно куль с мукой, в телегу, стоявшую у дверей тюрьмы. Я шлепнулся на толстый слой соломы, уставившись в голубое небо. Возница, которого никогда прежде не видел, оглянулся на меня, потом ощерился беззубым ртом, довольно ухмыльнулся и снова повернулся ко мне спиной. Будь у меня хоть на треть больше сил, я бы попробовал сбежать прямо сейчас, но в моем положении о бегстве и думать было смешно. Я даже не пытался понять, что со мной и вокруг меня происходит. Сначала убийство человека, на которого я сильно рассчитывал, затем темная и вонючая тюремная камера, следом карцер и крепкие кулаки надзирателей, а потом бац! – и я лежу на телеге, под голубым небом и согретый лучами солнца. Неожиданно послышались шаги, но так как из-за борта телеги я не мог видеть подошедшего человека, то мне только оставалось ждать его появления. Стоило в поле моего зрения появиться физиономии Пьера Фурне, как я с невыразимым чувством облегчения выдохнул воздух. Только теперь я поверил, что оказался на свободе. Подойдя к вознице, Бретонец тронул его за плечо. Хлопнул кнут, заскрипели колеса, и телега стронулась с места. Бретонец в телегу не сел, а пошел рядом. Какое-то время мы молчали, потом писец спросил:

– Сильно отделали?

– Терпимо.

– Почти все, кто попадает в тюрьму, через побои проходят. Конечно, кроме дворян. Жак Патрэ, старший надзиратель, ненавидит преступников и таким образом показывает им, где их место. Когда я сам попал в тюрьму, тоже через это прошел.

– Как ты сумел меня вытащить?

– Все очень просто. Когда я понял, что тебя схватили, то сначала растерялся. Какое-то время шел в толпе за тобой, а потом решил: надо что-то делать. Стал перебирать своих знакомых и вспомнил о своем хорошем знакомом, который довольно неплохо знает прево. Я сразу отправился к нему, но стоило ему узнать, что речь идет об убийстве заместителя прево, как он задвинул мне такую цену, что у меня глаза на лоб полезли. Делать было нечего. Я проводил его к прево, где они решили с ценой и мне осталось только отвезти деньги. Извини, приятель, но от твоих денег почти ничего не осталось. Еще два перстня пришлось продать. Не жалеешь?

– Жизнь дороже. Только как они такое дело закроют? Ведь убили помощника прево, а не просто бродягу.

– Да очень просто. Поделятся деньгами с директором тюрьмы и главным надзирателем, а те легко найдут убийцу среди своих подопечных. Вот только меня сразу предупредили: чтобы тебя уже сегодня не было в городе. Второй раз поймают – забьют до смерти или в тюрьме удавят.

– Понял.

Я лежал в телеге, щурился на солнышко и только сейчас меня начало отпускать напряжение. Я жив! Я буду жить! При этом я не мог радоваться, как прежде. Там в тюрьме, в ожидании смерти, я потерял частичку самого себя. Неожиданно для себя я поклялся, дьяволом, богом и всеми святыми, что мне за это кто-то обязательно ответит. Страшно ответит. Вот только теперь, чтобы дожить до этого дня, мне нужно было проявлять двойную осторожность. Именно эта мысль заставила меня спросить Фурне:

– Погоди. Куда мы сейчас едем?

– К лекарю, – удивленно ответил Пьер.

– Хм. Твой приятель знает, где ты живешь?

– Нет. Мы года три уже с ним не встречались, – он задумался на какое-то время, потом продолжил: – Я понимаю, о чем ты подумал, но никто из моих прежних приятелей не знает, где я живу.

– У твоего лекаря можно помыться?

– Ха-ха-ха! – неожиданно засмеялся Бретонец. – Так он не настоящий лекарь, он по своей основной работе – банщик.

Затем он мне объяснил, что тот работает банщиком, а лекарем является только для уголовников. Зашивает раны, сращивает кости, вправляет челюсти. Иногда у него отлеживаются раненые бандиты.

Двух суток покоя мне хватило, чтобы окончательно прийти в себя, к тому же, к моему сильному удивлению, мне хорошо помогли примочки и настои бандитского лекаря. За это время Бретонец узнал не только про историю с убийством заместителя прево, но и мои соображения по этому поводу. О любовнице Антуана Обрио я сказал ему еще в самый первый вечер, когда оказался на постое у банщика-лекаря, потом я попросил его узнать о слуге заместителя прево. Оказалось, что тот исчез, словно в воду канул, а вот насчет любовницы бывший уголовник смог узнать многое.

Как оказалось, у моего подручного осталось много самых разных знакомых в самых разных сферах жизни. Его прежняя «интеллигентная» деятельность нужна была разным людям: ремесленникам, купцам, дворянам, а что коррупция во всех видах здесь расцвела самым пышным цветом, я убедился на своем собственном примере. Среди его знакомых и приятелей нашлась парочка крепких парней, которые, как он сказал, подвизались на выбивании долгов, но я подумал, что их основная работа проходила на ночных улицах города.

– Что мне они? Мне самому надо с ней поговорить.

– Погоди, Клод. Они не тупые громилы, как ты мог подумать. Если им объяснить, что к чему, они все хорошо выполнят.