Победившие смерть

Стоя у печки, сложенной из сырца под старой ольхой, Марфа Ильинична чистила картошку и думала о сыновьях — Ростиславе и Жоре, два дня назад ушедших на опасное задание.

Опустит в котел миску начищенной картошки, разогнет на минутку спину и с тяжелой тоской посмотрит в гущу уже зеленеющего весеннего леса, прислушается, нет ли шороха на тропе, по которой могут вернуться ее ребята. Тихо в лесу. Только .птички перекликаются. Но сейчас они не радуют сердце матери. Погрустит она, подумает — и опять за дело: отряд большой, на всех приготовить обед нелегко.

Вдруг подошел ординарец командира, белобрысый застенчивый юноша, и как-то виновато сказал:

— Марфа Ильинична, вас просит к себе командир отряда.

— Сейчас? — Мать смахнула картошку в котел. «Что могло случиться? — встревожилась она, вытирая руки. — Может, что с сыновьями?»

Учащенно забилось материнское сердце... Накинув на плечи платок, Марфа Илышичиа пошла к Медведеву.

Дмитрий Николаевич окинул заметно поседевшую женщину внимательным взглядом и заботливо произнес:

— Мне передавали, что вы нездоровы: Простудились?

— Прошло, — улыбнулась Марфа Ильинична, — только поясницу еще ломит. Да ничего, прогреюсь возле печки, и пройдет.

— Как работается вам? Успеваете стряпать?

— Справляюсь, в хлопотах не заметно, как день бежит... Ребятам трудно. А мне что...

Дмитрий Николаевич подошел ближе. В глазах женщины он прочел тревогу и поспешил успокоить:

— Сыновья ваши вернутся завтра. Все благополучно, не беспокойтесь о них.

Мать облегченно вздохнула, положила руку на сердце:

— Спасибо за добрые вести.

— Ну, а вас я пригласил по очень важному делу. Садитесь, Марфа Ильинична. — Медведев сел на обрубок дерева по одну сторону стола, а Струтипской указал на другой, такой же березовый пень. И когда она села, продолжал, сурово глядя в глаза женщины. — Нам необходимо разведать обстановку в городе Луцке, выяснить, какими силами располагают фашисты. Большой ли у них гарнизон, много ли там обосновалось немецких учреждений. Где они расположены. Нельзя ли установить связь с местным подпольем.

— Так, так... — понимающе кивала Струтинская.

— Я узнал, что у вас там есть родные, и решил с вами посоветоваться, Марфа Ильинична. Кто из вашей семьи мог бы отправиться с таким заданием в Луцк?

Марфа Ильинична скороговоркой ответила:

— Туда пойти могу только я. Бывала в Луцке не раз, там у меня сестра. Чего же, мне в самый раз...

Дмитрию Николаевичу показалось, что в ее словах прозвучала требовательность, и он пытался найти ответ на вопрос: что заставляет мать большой семьи подвергать себя риску, идти, как говорят, в пасть врага, не задумываясь о последствиях?

— А на кого оставите малышей, Марфа Ильинична?

— Да что вы, Дмитрий Николаевич! За ними присмотрят! Уж убереглись от худшего... А меня, пожилую женщину, кто заподозрит, что я от партизан? Да и пользы принесу не меньше, чем молодые. В ходьбе не устаю, что к чему, разбираюсь и на память пока не жалуюсь.

Медведев согласился, что доводы убедительные. Пожалуй, лучшей кандидатуры и не придумаешь. Но все же трудно ей будет.

— Не очень лежит сердце к такому решению, Марфа Ильинична. Тяжелая нагрузка для ваших лет.

— Порешили, товарищ командир, пойду я, — категорически заявила мать. — Останетесь довольны!

— Хорошо. Пошлем вас. Но не одну. С вами пойдет Ядзя Урбанович.

— Полно, Дмитрий Николаевич, зачем так опекать! Не будете на меня в обиде.

— Дело не только в опеке. У Ядзи будет другое задание...

— Ну, тогда воля ваша, посылайте вдвоем.

— Мы еще вернемся к нашему разговору, Марфа Ильинична. А теперь посоветуйтесь с мужем...

— Да разве он станет перечить? Ведь это для общего дела...

— А вы все-таки посоветуйтесь, — настойчиво рекомендовал Медведев.

В свой чум Марфа Ильинична вошла слегка возбужденной. И как бы между прочим сказала мужу:

— Володя, пойду в Луцк. Отряду сведения нужны.

Владимир Степанович не сразу понял, что к чему.

«В Луцк? Отряду сведения? — мысленно удивился он. — Да разве можно сейчас идти в Луцк, где земля горит под ногами и виселицы на каждой улице?! Что они, помоложе не нашли?»

Но вслух заметил робко:

— Как же ты, Марфа! А дети? Да сможешь ли ты в такую даль одна?!

Марфа Ильинична посмотрела на мужа и почти шепотом произнесла:

— Володя, сыновья наши ведь каждый день рискуют! А задание, которое мне доверяют, совсем неопасное. Бог даст, все обойдется.

— Ох ты! — вырвалось у Владимира Степановича. Он тронул ее руку. — Нет, Марфа, ты не оставишь малышей! Я попрошу командира, пусть меня пошлет.

— Да пойми же ты, Володя, я женщина, меньше подозрений! Кроме того, у меня, а не у тебя там родня, — возразила она с подкупающей ноткой в голосе.

Вспыхнувшее в душе Марфы Ильиничны вдохновение теперь, как пламя, осветило ее лицо. Владимир Степанович давно не замечал у жены такого молодого, задорного блеска глаз. Он чувствовал, что не находит в себе ни хитрости, ни настойчивости, чтобы расстроить ее намерения. Еще раз посмотрел в темно-серые, излучающие тепло глаза и, не скрывая тревоги, спросил:

— Так ты все же решилась?

— Иначе нельзя!

В чуме собрались дети. Мать крепко их перецеловала.