Победивший платит (СИ)

"По бабам шлялся", решаю почему-то. Впрочем, логично. Куда еще можно ездить ночью, а вернуться в хорошем настроении и не с компанией? Абстрактно задумываюсь, а как у цетов с этим обстоят дела, и сам фыркаю на двусмысленность своей формулировки. Имеется в виду, каким образом на этой милой планетке можно найти себе девочку. Я, хоть и калеченый, но мужик все-таки. На вечер, за умеренную плату, опытную и желательно не болтливую: чтобы приехала на дом, дала, как положено, взяла деньги и комментарии оставила при себе... Кстати, деньги. Барраярские марки, которых у меня в запасе почти и нет, здесь точно не в ходу. Сюда я ехал за казенный счет - как арестанту и положено. Что, подойти к этому надутому дворецкому и спросить: мол, старина, так и так, не одолжишь ли четвертак на шлюх? Или, там... на бутылку. На хорошее болеутоляющее. На пару крепких ботинок, в конце концов. Да мало на что мне захочется, я что, отчитываться обязан? Дурацкое положение, как у подростка. В мои-то годы.

А впрочем, уж если меня поставили в положение малолетнего несмышленыша, отчего бы не похулиганить? Выглядываю в окно. Оно почти рядом с парадным подъездом, этаж второй, и стоящий у входа гем-лорд так близко, что с моим зрением можно разглядеть резьбу на усеивающих прическу продолговатых бусинах - шпильки, что ли? Такого размера цель я бы на пари сощелкнул одним выстрелом и без снайперского прицела... да. И, черт побери, он еще и мурлычет себе под нос! Мне доставляет мстительное удовольствие громко окликнуть его, разрушив благодушную расслабленность:

- Что за серенады у меня под окном?

Цетагандиец в первую секунду дергается от неожиданности, затем поднимает взгляд и широко улыбается, словно так и надо. Даже шутит, мол, не стоит бросать в него из окна цветочными горшками, которых тут, тем более, нет. Намек на продолжение милой беседы, пожелание спокойной ночи...

Нет, хватит на сегодня, вынужден я его разочаровать. Просто хотел напомнить, что ему полезно было бы привыкать к осторожности в моем присутствии. Пусть завтра заходит, вот что. Общение с ним так чудно злит...

Глава 3. Иллуми.

Соболезнования, что приносит собеседник с отмеренной долей благородной печали, фальшивы настолько, что приходится прятать губы за бокалом прохладительного: день выдался по-летнему жарким, бывший сослуживец Хисоки, единственный, оказавшийся в пределах досягаемости - бесполезно болтлив. Крепкий травяной бальзам из моих запасов развязал ему язык и увлек беседой, но сведений в сухом остатке не так уж много.

- ... конечно, работа ужасная. Я приезжал туда с инспекцией, когда служил в штабе округа. Ваш брат очень хорошо вел дела; я хочу сказать, нарушения можно найти всегда и везде, но серьезных недостатков не было совершенно. Ну, это объяснимо - ваш брат заслуживал куда более высокого назначения, сам это понимал, и все вокруг понимали... но он, кажется, смирился под конец, ведь война заканчивалась...

Заканчивалась. Двадцать лет доблести обернулись ничем, разбившись о барраярское тупое упорство. Пара бокалов возбуждающего нервы коктейля, тонкие ломтики фруктов на тарелке, майор подхватывает один из них тонкой вилочкой, с явным удовольствием жует, а я пытаюсь выхватить из потока его бессознания хоть что-то.

Документы, сухим языком излагавшие обстоятельства гибели брата, отложились в памяти, как на мягком сланце откладываются следы давно истлевших листьев, до мельчайшей жилочки, до истаявшего оттенка. Самонаводящаяся ракета, опасный район, не вовремя оказался в неудачном месте. Одно удачное попадание, и молодой веселый красавец превращается в мертвеца, а в усыпальне добавляется поминальных табличек.

Так просто, что восприятие отказало бы служить, если бы не опыт. Непоправимое всегда происходит просто и слишком легко, тяжело и трудно потом привыкнуть к тому, как за минуту-другую необратимо сотрясается жизнь, и ничего не поправить, лишь умалить потери.

- ... я уже и отвык от нормальной кухни. А ваш брат, простите, несколько обарраярился, если можно так выразиться. Что поделаешь - из-за интриг попасть в глушь, подобную этой, где каждый день встречаешься с одними и теми же людьми... нет, ну что вы, недостойных поступков он не совершал. Так, по мелочи. На войне это часто - шлюшка и шлюшка, поглядеть не на что, скелет да кожный покров... да нет, особенно я не разглядывал - так, видел мельком...

Пока что все укладывается в стройную схему. К моему сожалению, слишком логически обоснованную и ничуть не радующую возможными последствиями. Потому, хочу я или нет, а подноготную всей этой истории придется выяснять, и как можно скорей. Пусть эта конкретная попытка оказалась неудачной и узнать удалось немногое - останавливаться я не намерен, терзаемый подозрением самого страшного свойства. Спохватиться бы сразу, и было бы легче установить истину. Увы, теперь найти людей, способных пролить свет на произошедшее, крайне сложно: разъехались по домам, лагерь ликвидирован, неофициальных свидетельств нет. Впрочем, есть упорство; ради Хисоки, дома и меня самого.