Победивший платит (СИ)

- Вы с ума сошли? - изумляется Эрни. - Куда вы собрались его везти?

- В Небесный Суд, - не замечая непочтения, отрезаю я. - Там он может найти помощь. Если не получится, мы вернемся и попробуем ваши методы.

- Вы собираетесь увезти тяжелобольного из палаты интенсивной терапии разбирать тяжбы?! - Физиономия Эрни выражает полнейший скепсис. - Это опасно и неразумно. Оставьте лечение медикам, милорд.

- Я подпишу нужный документ, если вы желаете, Эрни, - сообщаю устало. - Где моя жена?

- Миледи в палате поблизости, - кивает в нужную сторону. - Милорд, поймите, мне нужна не ваша подпись, а моя собственная уверенность, что я делаю все возможное для спасения вашего сына. Если это не так, меня не успокоят никакие бумаги.

- Ваши усилия не помогают, - отвечаю я жестко. - Вы не можете понять, что с ним, а у меня есть один из вариантов объяснения. Если он ошибочен... что ж, лучше рискнуть и проиграть, чем безуспешно оттягивать его гибель. Извините, но именно так выглядят ваши попытки.

Эрни прикусывает губу. Хотел бы он сейчас поспорить с "суеверными предрассудками", судя по лицу, но не станет - есть дела поважней. Но на мгновение в его глазах мелькает сомнение: искренен ли я в желании спасти жизнь Лероя. В конце концов, сын со мною в конфликте... однако и это соображение Эрни благоразумно держит при себе.

- Готовьте его к поездке, - распоряжаюсь я, - и прошу вас, поскорее.

Палата, на которую мне указал Эрни, кажется пустой, и я уже решаю, что ошибся дверью, но в ту же секунду замечаю жену, сидящую в кресле, спиной к двери; очень прямо, неподвижно, как статуя.

- Кинти, - тихонько зову я, касаясь плеча. Глаза жены кажутся темными кабошонами, устремленными в никуда. - Дражайшая?

Она поворачивается плавным замедленным движением.

- Ты уже здесь? - спокойно осведомляется. - Ты был у него?

- Он умирает, - наклоняясь и глядя в туманные глаза, констатирую я. Не знаю, что за транквилизатор дал ей Эрни, но что не из слабых - определенно. - Ты мне ничего не хочешь рассказать об этой его болезни?

- Этого не может быть, - твердо сообщает леди. - Еще несколько дней назад он был здоров... почти, - спешно поправляется она. - Я не сводила с сына глаз все эти дни.

- Кинти, он умирает, - повторяю я твердо. - Не лги себе. Дракон выедает ему сердце, в этом дело.

- Дракон?.. - Кинти обрывает сама себя и дышит тихо, неглубоко и часто, словно это ей не хватает воздуха. - С чего ты это взял? - Сквозь лекарственное оцепенение почти прорывается крик.

- А что же еще? - наклоняясь еще ниже и наблюдая, как дергается жилочка на ее виске. Словно прорвется вот-вот. - Когда ему стало плохо, припомни? После суда. Поднимайся, - придерживая за плечо, требую я, - идем. Давай забудем пока эти чертовы обиды и спасем ребенка. Если ему не помогут Небесные - не поможет никто, ты это понимаешь?

- Небесные? - переспрашивает она непонимающе. - Лероя признали правым. Что еще могут сделать Небеса?

- Принять его извинения, - отвечаю я. - И наши, наверное, тоже. У нас нет времени на споры, они подождут, а Лери ждать не может. Я и вправду виноват. Но и ты пойди мне навстречу и не противься.

- Лери не простит нам, что мы из страха приняли решение о его вине, - семеня вслед за мною, возражает Кинти. - И что ты будешь делать, если это не воля Небес, а доброе имя твоего сына погибнет вместе с ним?

- Если он не выздоровеет, - обещаю я, не отпуская безвольной тонкой руки, - значит, я ошибаюсь, а он чист. Машину, - распоряжаюсь я, подталкивая Кинти к врачу. - И аппаратуру. Эрни, вы едете с нами.

- Я прикажу держать операционную наготове, - вздыхает покорившийся врач.

Лерой лежит в полузабытьи, вряд ли он сейчас слышит то, что говорится вокруг. Не слишком ли поздно? Довезем ли мы его живым? Что, если я ошибаюсь?

Все потом. Надеюсь, Эрни сможет привести сына в чувство, когда будет нужно. Платформа ровно плывет перед нами, не качнется, не звякнет, словно из тумана сделали белое облако, и поверх, еще белее - человек: дунь - растает. Насколько же непрочна жизнь, когда все висит на волоске: заупрямится Кинти, не окажется в храме никого из судей, не придет Лерой в себя...

На улице успело окончательно стемнеть. Следует поторопиться.

И мы торопимся: с погрузкой, с поездкой, с поисками баланса между скоростью и тряской, снаружи все темнее, фонари по краям дороги мигают желтыми ведьмовскими огнями, мокрый воздух холодеет с каждой минутой, и сквозь ограду и сад едва заметно светится окошко, обещающее спасение.

В эти минуты мне кажется, будто Лерой действительно пал жертвой божественного гнева, а не технологий. Но разница невелика: он солгал, и умирает, я вынудил его ко лжи, а Кинти помогла в эту ложь поверить.

Все мы виновны, и все мы здесь для того, чтобы исправить содеянное. Хватило бы сил.

Глава 34. Эрик.