Победивший смерть

На дворе стояла глубокая ночь. Они перешли несколько улиц, и пошли по направлению к воротам. Дорога вела как раз возле храма. Того самого храма, который всегда был центром религиозной жизни иудеев. Но когда-то давно. Не теперь. Того самого храма, в котором первосвященник приносил жертвы своему богу, в качестве откупа от грехов. Того самого храма, в котором занавес отделял бога от его людей.

Но это были последние дни величия и минувшей славы. Величественное здание, всего только здание. И не более. Ведь люди всегда привыкли ассоциировать себя с какой-то религией и приписывать себя к ней. А не к тому, кто все это сотворил. И этот храм, который в скором времени утратит свою роль посредника между богом и людьми.

Иисус остановился на минутку. Он с ужасом посмотрел на все это. Он ведь знал, что ждет все эти здания и все этих людей в будущем. Он знал.

— Здесь не останется камня на камне — тихо молвил он.

И это, последнее его пророчество, наступит ровно сорок лет спустя.

А сейчас громадные стены поднимались к небу, словно немые свидетели. Сколько всего они прятали в своих коридорах и тайных комнатах. Но этому всему уже уготован конец. Как и его собственникам. Сегодня они сами себе подпишут вердикт. Приговор, который навсегда избавит их избранности. Приговор, который именит всю историю. Но ни Каиафа, ни Анна, со своими сыновьями: Иоанном и Александром46 этого не примут. Так как они заслеплены одним — алчностью, эгоизмом, страхом. Поэтому они и желают убить Иисуса.

Ученики шли молча за Учителем. Они оставляли город. Город, который не принимал и не хотел принимать тех, кто говорил иначе, чем в храме. Город, который давно уже стал разбойничьим гнездом и не раз уже убивал посланных к нему пророков. Город, который превращался в руину. Город Бога того самого бога, которого он не принимал. Которого здесь совсем не ждали. Для которого здесь не было места. Но куда же они идут так поздно? В Гефсиманский сад.

Единственное, что не оставляло их покоя это предательство. И снова каждый думал о себе. И каждый отрицал кого-либо из своих собратьев. Ведь за столько времени они уже успели сдружиться и узнать побольше друг о друге.

Но никто из них не вспомнил об Иуде, словно того никогда и не существовало. Никто даже не спросил, куда он делся. И это было символически. Ведь каждый вспоминал, что он спрашивал Иисуса о предателе. Но никто не мог вспомнить, какой же был ответ.

Я — Истина

Он сидел в темнице и ожидал казни. С его жизнью покончено. Все, что было, осталось позади тюремной двери. И все, чем доселе жил, о чем мечтал, больше не имеет никакого значения. Теперь, все его амбиции в далеком прошлом. А жить ему осталось всего ничего последняя ночь. А потом его жизнь останется только горьким воспоминанием для родных и близких людей, а его самого будет навсегда вычеркнуто из книги жизни. Это конец.

Варавва смотрел сквозь маленькое окошко в ночное небо. И это было его единственной отрадой в течении этих последних часов. Ведь завтра, в этот же час его уже не будет в живых. Завтра, Пилат подпишет приговор, и он отправится на место казни. Не просто казни, а той позорной, которой «награждают» всех зачинщиков восстаний. Они прибьют его к кресту и оставят умирать под палящим солнцем. Там, посреди пустоты, в одиночестве и забвении подыхать от жары и боли на глазах у всех. И того же проклятого Рима. Того самого Рима, против которого он и воевал. Того Рима, который забирал свободу и тысячи жизней по всей своей территории. Того проклятого Рима, который навязывает свои желания всем другим народам.

Он вспоминал, свои молодые годи. Тогда ему было только двадцать лет. Молодой, сильный и амбициозный, он не хотел повиноваться законам. Он был храбрым. И поэтому многие с ним считались. Он мог достичь много в жизни. Но нет же. Он, вместе со своим братом Симоном, ввязались в отряд зелотов. И хоть кое-кто предупреждал их о страшном конце, оба только посмеивались. Ведь их то, поддерживает сам первосвященник. Конечно, тайно. Но все же, деньги с казни храма тратятся на это, еду, одежду и другие нужные вещи. Что еще надо. «С нами Бог!» — неоднократно говорят священники и неоднократно скрывают своих протеже в храме от римских отрядов.

Варавва был отпрыском разоренной священнической семьи. Конечно, кое-что таки еще было. Но с новой властью надо было делиться, с ордой прокуратора. А еще платить налоги, которые росли все выше. Священники больше не имели заработка. Надо было учиться выживать в новых условиях.

Симон и Иаков были братьями. Они выросли и построили семьи. У Иакова было шестеро детей: три сына и три дочери. Один из них и был Иисус. Он был самым младшим, но самым эгоистическим. Он всегда желал большего. Хотел получить от жизни все, что только можно. Поэтому, с самого раннего возраста искал для себя возможности достичь первенства.

Еще он рос в антиримском обществе. Отец, как истинный правоверный сын своего народа, всегда подогревал в своих детях идеи первенства и избранности их народа. Все это опускалось тяжелым камнем на сердце молодого авантюриста.