Победная весна гвардейца

Литовцы не дошли до наших бойцов метров сто, заметили брустверы перед окопами. Сразу часть из них разворачиваться стали, это те, кто с носилками. Другие кинулись вперёд. Полагали – заслон невелик, прорвутся с боем, всё-таки их по численности рота, а то и больше. Не подозревали, что красноармейцев две роты и разведвзвод в засаде. Националисты успели пробежать половину расстояния до окопов. Илья уже беспокоиться стал – почему наши молчат? И сразу огонь, как будто Илью услышали. Из всех стволов, длинными очередями, на треть магазина.

Две минуты грохота сотен автоматов, и бо́льшая часть литовцев полегла убитыми. Кто уцелел, десятка два-три, кинулись в сторону, как раз к разрушенному фольварку. Илья тут же приказал:

– Бойцы, к бою! Стрельба по моей команде! – Защёлкали затворы. Заранее автоматы не взводили, был у ППШ один грех – ненадёжные предохранители. Иногда при лёгких ударах затвор срывался с предохранителя, происходил выстрел. Да ладно бы в небо, а не в боевого товарища по соседству, такие случаи были в каждом полку.

Литовцы бегут неорганизованной группой. Кто помоложе – вперёд вырвались. Сто метров, пора. Ближе гранатного броска – тридцать пять – сорок метров, подпускать нельзя, могут быть потери.

– Огонь! – крикнул Илья.

Бойцы успели опорожнить по диску, в живых не остался никто. По крайней мере, разведчики движения не наблюдали.

– Гаркалин, Федорцов, проверьте, нет ли кого в живых. Если будут раненые – добить!

На фронте место жалости и милосердию есть не всегда. Беречь надо своих бойцов, а не врага. Тем более «лесные братья» жалости не знали. Убивали детей советских служащих, женщин. Не щадили никого, жгли в домах живьём, рубили топорами. И в жестокости не уступали карательным батальонам СД и гестапо. Бойцы вышли к телам. Одна очередь, вторая. Обошли деловито всех, вернулись, доложили:

– Живых нет.

– Отлично.

– Ты, ты и ты, – Илья показал пальцем. – Собрать трофейное оружие!

Трофейные команды сюда могут и не добраться, а бросать оружие на чужой территории нельзя, им могут воспользоваться гражданские лица, да тот же «Гитлерюгенд». Эта организация молодёжно-патриотическая, вроде советского комсомола. По мере продвижения вглубь Германии наши войска не раз подвергнутся диверсиям, устраиваемым членами этой организации. Ночью стреляли в наших военнослужащих, а то из панцерфауста по бронетехнике. Вермахт раздавал оружие со складов всем гражданским, которые хотели воевать с Советами. Лучше раздать, чем склады с вооружением будут захвачены Красной Армией. Склады были забиты трофейным оружием – французским, польским, советским. А было ещё немецкого производства, но его старались приберегать для новобранцев вермахта.

Оружия собрали много – огнестрельного, холодного, а ещё гранаты. Нагрузились железом, донесли до грузовиков. Капитан из СМЕРШа к себе подзывает:

– Скольких уничтожили?

Илья убитых не считал, но сообразил – по количеству стволов.

– Двадцать семь.

Капитан записал в книжечку. Операция получилась войсковой, однако командовал офицер СМЕРШа. Стало быть, и убитые и оружие трофейное СМЕРШ на свой счёт запишет. У СМЕРШа в основном оперативный состав, когда требуется уничтожить крупные группы, привлекают армейские подразделения. Вроде одно дело делают, уничтожают врага, а награды раздают в первую очередь командирам СМЕРШа. Как говорится – дружба дружбой, а табачок врозь.

Операция на удивление получилась удачной, бескровной. Была у литовцев подпольная офицерская школа, где преподавали бывшие офицеры-литовцы. В конце войны вычислили её и разгромили.

Всё же добрались, причём с командиром на грузовике. И как апофеоз – на кухню! Для солдата на фронте важно покушать и помыться. Еду взять, кроме как на кухне, негде. В наступлении есть возможность подхарчиться трофейной провизией, да и то с осторожностью. Были случаи, немцы оставляли отравленные продукты, а чаще спирт, зная склонность русского мужика к дармовой выпивке. Илья сам свидетелем был, как в Белоруссии на железнодорожной станции бойцы обнаружили цистерну со спиртом. Почти весь батальон сбежался, наливали в котелки, фляжки, сразу пили. Вакханалию удалось прервать, выставив усиленный караул. А спирт оказался метиловый. На вкус от этилового не отличить. Кто хлебнул изрядно – умерли, кто немного отпробовал – ослепли. Вот когда обнаруживали еду в ранце у немца, пленного или убитого, ели без опаски. На передовой ни магазинов нет, ни столовых, где солдат подкрепиться может. Кухня то отставала в наступлении, то приготовить вовремя не успевали, то доставить с кухни в подразделение – проблема из-за обстрелов. Помнил он, когда недалеко от разносчика пищи взорвалась миномётная мина. Осколки пробили оба бачка, суп вытек весь, а в макаронах было больше осколков, чем мяса. Многие зубы сломали.