Победный ветер, ясный день

— Пауки в банке не живут, — проявил завидную осведомленность о мире членистоногих Векслер. — Пауки в банке умирают. Что же касается артистической среды, как вы изволили выразиться… Конечно, и у нас существуют завистники. Но завидовать можно таланту, который соизмерим с другим талантом. Или — с бесталанностью, если угодно. Валевский — не талант. Валевский — гений. А гениальность лежит в несколько иной плоскости. Талант — имеет человеческую природу, а гениальность есть промысел божий. И гению завидовать так же смешно и нелепо, как Иисусу Христу. Или солнцу, если вы материалист. Или Акрополю, потому что ему больше тысячи лет… Гений обречен либо на непонимание, либо на идолопоклонничество. О зависти и речи быть не может… Нет, у Романа не было врагов.

— Понятно. А когда вы видели Валевского в последний раз?

— Сразу скажу, что был не последним, кто видел его в.., добром здравии, — моментально отбоярился от контактов с трупом Векслер.

— А кто видел его последним?

— Из наших?

— Из ваших.

— Лика Куницына и Женя Мюрисепп…

Видите ли, произошла довольно странная история. Как раз вечером в прошлую пятницу… Они собирались на день рождения, сразу после репетиции. Все втроем… К одному из наших меценатов… Он американец, но человек русской, абсолютно русской души. Прекрасно разбирается в нашей культуре, сам женат на русской. Его зовут Грэг Маккой, и у него бизнес в России.

«Знаем мы этот бизнес, — с желчью подумал Бычье Сердце, — вынюхивать, высматривать, прикармливать потенциальных предателей и разваливать отечество изнутри. На пару с женой-шпионкой. Колобка Векслера тоже, видать, прикормили. И даже раскормили на нашу голову. Ишь как заливается, чуть из штанов не выпрыгивает».

— Мы все должны были встретиться у Грэга на вечеринке в честь дня рождения.

Но Роман туда не приехал. То есть не доехал. Лика и Женя были с ним…

— Может быть, пригласим их?

— Да-да, конечно, — засуетился Векслер. — Я к тому и веду. Информация из первых рук всегда важна. Они все обстоятельно вам расскажут…

Через десять минут в кабинете директора появился молодой человек, представленный Сиверсу как Евгений Мюрисепп.

Еще через пять подтянулась девушка — Лика Куницына.

— Не буду вам мешать, — интимно шепнул Векслер Бычьему Сердцу и с неожиданным для его комплекции проворством скрылся за дверью.

— Ну, — хорошо поставленным голосом произнес Бычье Сердце. — Будем знакомиться. Я майор Сивере, из уголовного розыска. Расследую дело об убийстве вашего коллеги.

В гробу они видели это знакомство.

В гробу они видели майора Сиверса. В гробу они видели уголовный розыск. Именно это было написано на их гладких отрешенных лицах — «в гробу». Бычье Сердце выждал секундную паузу, соображая, к кому бы из двоих обратиться. Девка была еще та, типичная балеринка, с тонкими, собранными в целеустремленный пучок волосами и костями, как у воблы. Эти кости самым гнусным образом лезли в глаза Бычьему Сердцу. Равно как выпирающие из-под трико ребра, с маху насаженные на позвоночный столб. Балеринка на Сиверса не смотрела, это было ниже ее одетт-одиллиевского, жизелевского, распротак его балетного достоинства. Она лишь слегка хмурила несуществующие, обозначенные серебряным колечком брови — тоже, нашли моду, кожу протыкать где ни попадя!

Парень был поприятнее. Если он и презирал Бычье Сердце за короткие рукава пиджака и жировой излишек в десять килограммов, то довольно удачно это скрывал. Во всяком случае, никакой брезгливости и никакой враждебности в его лице не было. Открытом, симпатичном лице со щегольскими тоненькими баками и такой же щегольской восточной бородкой.

— Значит, вы последними видели Романа Валевского? — Бычье Сердце всем корпусом повернулся к Мюрисеппу, и стул под майором предательски скрипнул.

Балеринка улыбнулась, показав острые зубки, затрясла колечком в брови и неожиданно сказала, глядя в пространство:

— Последним, я думаю, его видел убийца.

Ценное замечание, ничего не скажешь.

— Это понятно, — с трудом нашелся Бычье Сердце.

Фраза прозвучала простовато, да что там простовато — по-лоховски она прозвучала! Типичная фраза типичного землеройного мента, у которого лоб в два пальца. И-эх, вместо «это понятно» нужно было сказать «это софистика». Слово «софистика», слетевшее с губ милиционера, у любого выбьет почву из-под ног, и балеринка не исключение. Вот только применимо ли оно в данном конкретном случае?

— Это понятно, — еще раз пробухтел Бычье Сердце и почему-то залился румянцем.

— Лика! — добрейший Мюрисепп посмотрел на подругу по несчастью с укоризной. — Майор совсем другое имел в виду.

— Тогда он должен яснее излагать свои мысли, — парировала непреклонная балеринка.

Вот сука!

— Вернемся к прошлой пятнице, — вклинился Бычье Сердце. — Насколько я понял, вы должны были ехать на день рождения…

— К Грэгу, — охотно ответил Мюрисепп. — В пятницу у нас был тяжелый день.

С утра кастинг для нового балета, который собирался ставить Роман.

— Кастинг? — переспросил Бычье Сердце, смутно подозревая, что в очередной раз совершает глупость.

— Подбор исполнителей, — с леденящим душу сарказмом перевела балеринка.