Победы, которых не было

Тем не менее, крах шведских надежд был полным. Ни о каком продолжении «Русского похода» не могло быть и речи. Потери убитыми и пленными составили около 10 000 человек. В руки к противнику во главе с фельдмаршалом Реншельдом попали принц Вюртембергский, генералы Шлиппенбах, Штакельберг, Гамильтон, Росс, а также королевский премьер-министр граф Пипер. Огромной выглядела и убыль старших офицеров, заменить которых было некем.

Левенгаупт после Полтавы на несколько дней фактически занял место Реншельда рядом с Карлом XII, так как остался самым старшим по званию генералом. Ему король и поручил руководить отступлением из России. Шведская армия на первый взгляд еще выглядела внушительно — 21 500 человек, сопровождавших несколько тысяч повозок. На самом деле боеспособную силу составляло не более 11 000 солдат[73]. Остальные являлись нестроевыми (то есть необученными) обозниками, а также женщинами и детьми, следовавшими за войсками в походе. Вместе со скандинавами бежал и целый табор украинских казаков с семьями из числа тех, что пошли за Мазепой.

Отступление шведы начали тем же вечером после битвы. Идя вдоль русла Ворсклы на юг, они на третьи сутки достигли Днепра у поселка Переволочна. Но переправа в том месте оказалась невозможной. Когда это выяснилось, возвращаться назад, где имелись удобные броды, стало уже поздно. В спину дышала русская погоня. Войско Карла XII само забралось в ловушку. Лодок хватило только на то, чтобы переправить короля и 1300 солдат его личного конвоя[74]. Форсировал Днепр и Мазепа с 2000 казаков[75]. Все остальные вынуждены были остаться на другом берегу.

Левенгаупта Карл тоже хотел забрать с собой. Однако тот отказался бросить армию. Тогда король официально передал ему командование и приказал вывести остатки полков из русских пределов. За свою долгую службу этот генерал сумел приобрести в войсках репутацию отца-командира. Во время боя он не задумываясь посылал людей на смерть, но между сражениями, как мог, заботился о солдатах, стараясь облегчить их трудную жизнь. За что они отвечали ему искренней любовью. Но у Переволочны он попал в непривычную ситуацию и, наверное, впервые засомневался в том, как поступить перед лицом врага. Дело в том, что даже после Полтавы, во время отхода к Днепру, шведская армия еще сохраняла порядок и дисциплину. Однако с уходом короля в ее механизме будто бы лопнула главная пружина, и она стремительно начала превращаться в деморализованный сброд.

Авангард русской погони, настигший скандинавов, был не очень многочисленен — всего около 12 000 солдат[76]. Еще три дня назад Левенгаупт бы не задумываясь кинулся в бой и, скорее всего, уничтожил противника или, уж, по крайней мере, прорвался из ловушки. Но в этот раз он вдруг обнаружил, что в строю не осталось и половины солдат. Большая их часть, стала неуправляемым стадом, в тщетных попытках форсировать Днепр. И закаленный в сражениях генерал дрогнул, пожалев этих несчастных людей. Он, несомненно, не был трусом, что ранее доказывал неоднократно. И у Переволочны старый солдат мог взять оставшиеся верными присяге части и во главе их принять последний бой ради чести, застраховав себя тем самым от суда потомков. Но обозленные сопротивлением преследователи тогда бы вполне могли превратить бой в бойню. Желая избежать этого, Левенгаупт вступил в переговоры о сдаче в плен. И, получив от русских гарантии сохранения всем жизни с частью имущества, подписал условия капитуляции.

От чего они были спасены их генералом, шведы воочию убедились тут же, на берегах Днепра и Ворсклы, когда победители учинили кровавую расправу над теми казаками Мазепы, которые не успели бежать. Вся близлежащая степь вскоре была усеяна телами людей, убитыми самыми жестокими способами. Пощады не получил никто, даже женщины и дети.

Совсем другой прием ожидал высших шведских офицеров в царской ставке, где шел победный пир. Петр в эти, наверное, самые счастливые мгновения его жизни, был великодушен. С рыцарским благородством он вернул скандинавам шпаги, разрешив носить их даже в плену. Всех пригласили за стол, и царь провозгласил тост за своих учителей в военном деле. Реншельд, еще не пришедший в себя от пережитой катастрофы, не поняв о чем речь, недоуменно переспросил: «Кто же эти учителя?» и получил от Петра лаконичное уточнение: «Вы, господа!» Говорят, что в ответ фельдмаршал все-таки нашел в себе силы грустно пошутить: «Хорошо же ученики отблагодарили наставников».

Некоторые уроки и выводы