Побег

Нет, что ей нужно сделать, так это отступить и бежать — далеко и быстро. Просто разорвать договор аренды, забрать вещи и уехать из города. Она могла бы снова сменить имя. Ее родители помогут ей, как и раньше. Они все равно не хотели, чтобы она приезжала в Сан-Франциско. Она могла бы переехать в другое место, получше этого, начать все сначала, а потом…

Что? Что? Ждать, как легкая добыча, пока прошлое снова настигнет ее, никогда не зная, когда это может произойти? Опять же она не могла пойти в полицию. Они не воспримут Вэл всерьез, а если и воспримут, то могут слишком глубоко заглянуть в ее собственное прошлое…

Вэл вытащила USB-накопитель и засунула ноутбук обратно в сумку, раздавив тыквенный хлеб, который купила в кафе ранее. Она едва заметила это.

«Я была так осторожна. Сменила имя, затаилась, держалась особняком. Ни друзей, ни любовников. Я все сделала правильно».

И все же она снова здесь, в самом начале.

Она не могла так жить вечно. Это не жизнь, а неопределенное существование. Она не растение, у которого можно вырвать корни и пересадить их в любое удобное для него место. Если она сбежит, это только вопрос времени, когда кто-нибудь снова найдет ее и цикл продолжится — а она так устала убегать.

Что бы я ни делала, этого никогда не будет достаточно.

Я буду бежать, пока не умру.

Чувствуя себя так, словно ее ноги налились свинцом, Вэл направилась обратно по Мишн-стрит в сторону 16-й и станции метро Мишн-Сент. Как обычно, улицу заполонили группы малообеспеченных и бездомных людей. Один мужчина прислонился к мусорному баку, резиновая лента туго стянула его изможденное предплечье, когда он кололся героином.

Другой мужчина — худой и жилистый — крикнул ей вслед. Эти слова заставили ее плечи напрячься, и она направилась вниз по лестнице, спускаясь ниже уровня улицы, перепрыгивая через две ступеньки за раз, изо всех сил цепляясь за жирные перила, когда мужчина, который окликнул ее, издал сдавленный отрывистый смех курильщика при ее испуганном уходе.

Кафельный пол и темные коридоры заставляли ее чувствовать себя так, словно она попала в подземную антиутопию. В это время дня поезд был не так переполнен. На одном из стадионов, похоже, был игровой день, потому что на станции толпилось много людей, одетых в цвета команды. Остальные люди на платформе казались обычными горожанами, наслаждающимися своим выходным днем или рано возвращающимися с работы. Вэл стояла в стороне от остальных, прижимая к груди свою сумку, стараясь выглядеть незаметной.

Поезд остановился с порывом ветра и двумя резкими гудками клаксона. Поездка предстояла короткая. Кондиционер в поезде не работал, из-за чего в вагоне было жарко и душно. Пахло мочой и потом, а на заднем сиденье вагона кричал ребенок. Вэл выскочила, как только поезд остановился, пробираясь к эскалатору, полуослепшая от паники.

Станция Монтгомери выплюнула ее на углу Рынка, прямо перед магазином шоколада Гирарделли. Она пересекла улицу, чтобы обогнуть квартал, уворачиваясь от агрессивных машин и еще более агрессивных пешеходов, пока не оказалась прямо перед лепной аркой Института механики.

Глядя на его внушительное сооружение, она подумала: «Теперь пути назад нет».

Вэл глубоко вздохнула и вошла внутрь. Здесь пахло так, как пахли все старые здания — сладко от пыли и старой краски. Там стояла полированная винтовая лестница с перилами из кованого железа и священная тишина, которая, казалось, сопровождала все библиотеки. Вэл шла, пока не подошла к справочному бюро. За ним были стены с книгами, расставленными на красиво выстроенных полках, утопленных между массивными белыми коринфскими колоннадами.

— Добрый день, — сказала женщина. — Хочешь купить дневной пропуск? Или ты здесь ради шахматного турнира?

Вэл съежилась. Боже, нет.

— Эм, я здесь, чтобы кое-что забрать? Меня зовут Банни Киллоран.

Женщина пожала плечами, не узнавая этого имени.

— Прости, может быть, тебе стоит проверить внизу.

— А как насчет… — Вэл запнулась на словах, — Валериэн Кимбл?

— О. — Вэл почувствовала пульс страха, когда лицо женщины изменилось, расцветая узнаванием. Она порылась в ящике полированного деревянного стола. — Да, у меня действительно есть кое-что — для нее. Вчера это принес молодой человек.

— Молодой человек? — Тот самый, который оставил ей записку на работе? Вэл взяла конверт из плотной бумаги онемевшими пальцами. — К-как он выглядел?

— Прости. Я не запомнила. — Женщина натянуто улыбнулась.

Нет, вы не понимаете. Все совсем не так. Это не так…

Она перенеслась в вестибюль гостиницы в Норт-Пойнте с другим осуждающим администратором. О боже. Вэл задрожала от рвотного позыва. О боже.

— Я могу еще что-нибудь помочь тебе?

— Нет, — глухо сказала Вэл. — Ничем.

Сейчас мне никто не может помочь.

* * *

Сидя на одном из пластиковых сидений поезда, Вэл собралась с духом, чтобы открыть конверт. Он потрескивал, что означало, что внутри были бумаги. «Еще записки», — подумала она.