Побег

Мы уже упоминали о полиции Эль Рея, о покровительстве, которое она оказывает населению. Но это слово можно трактовать широко. Если человеку оказывают покровительство, он не должен слишком докучать. Он должен помнить, что жизнь принадлежит миру живых. У него хватит благоразумия не переступать черту само собой разумеющихся обязательств, чтобы извести негодяя, которого, может быть, и не существует.

Стрельба — неслыханное дело в вотчине Эль Рея. Не бывает такого, чтобы кого-то застрелили, пырнули ножом, забили дубинкой, придушили — словом, умертвили при помощи обычных орудий убийства.

По сути дела, убийств нет. Официально — ни одного. Очень высокий уровень смертности обусловлен многочисленными случаями самоубийств и предрасположенностью иммигрантов к несчастным случаям со смертельным исходом.

Прекрасные плавательные бассейны многочисленных вилл редко используются. Лошади, за недостатком упражнений, в государственных конюшнях нагуливают жирок, а корабли гниют в доках. Никто не рыбачит, никто не охотится, никто не играет в гольф, теннис и дартс. Короче говоря, если не считать ежегодного большого бала Эль Рея, общественной жизни практически нет. Любой человек, который приближается к другому человеку, — подозреваемый или подозрителен.

* * *

Док просто не знал, куда себя деть. Однажды, через несколько месяцев после своего приезда сюда, он прогулялся пешком к холмам и там набрел на деревушку, угнездившуюся в живописной долине и спрятанную от города. Единственная улица была красиво вымощена камнями; здания недавно побелены. Он чувствовал запах жарящегося перченого мяса, приносимый бризом. Единственными людьми, попавшимися ему на глаза, были двое мужчин в конце улицы, которые подметали камни мостовой метлами с длинными ручками. Док узнал их: ему пару раз пришлось раскланиваться с ними в городе. Он приподнял руку в приветствии. Но, очевидно не заметив его, они закончили подметать и исчезли в здании.

— Да, сеньор? — Карабинер в синей униформе вышел из двери поблизости. — Могу я вам чем-то помочь?

— Ничем. — Док улыбнулся. — Мне вдруг показалось, что я узнал этих двоих людей.

— Дворников? Это ваши друзья?

— О нет. Вовсе нет. Вообще-то я с ними едва знаком.

— Понятно. Ну, они вновь прибывшие, эти двое. Теперь они будут жить здесь — если вас удивляет их отсутствие в тех местах, куда они часто наведывались.

Док огляделся по сторонам, отпустил замечание по поводу того, как приятно выглядит это место. Карабинер согласился, что, действительно, все содержится в большом порядке.

— Таковы требования. Каждый житель вносит посильный трудовой вклад.

— Ага. — Док кивнул. — Это кооператив, да? Трудовой вклад вместо денежного?

— Совершенно верно, сеньор.

— Гм... — Док снова обвел окрестности оценивающим взглядом. — Так вот, я хотел бы узнать. У нас с женой чудесная вилла в городе, но...

— Нет, сеньор. Вас сюда не пустят.

— Ну, насчет этого я не знаю, — начал Док, но офицер перебил его.

Он был уверен, что Дока не пустят. Когда он получит на это право, его известят.

— Вы можете в этом не сомневаться, сеньор. А пока вам, возможно, захочется пройтись — посмотреть, что представляет собой ваш будущий дом.

Док сказал, что ему хочется, и они отправились вдоль широкой, сверкающей улицы. Дым клубился над трубами домов, но никто не стоял в дверях и не выглядывал из их окон, и оттуда не доносилось почти никаких звуков. Очень сухой воздух казался необычно теплым, и Док остановился и вытер лицо.

— Где тут у вас бар? Я куплю чего-нибудь выпить.

— Его тут нет, сеньор. Тут вы не купите никакой выпивки.

— Ну, тогда кофе.

— И этого тоже не купите, сеньор. Никакого питья и никакой еды.

— Нет? — Док нахмурился. — Вы хотите сказать, что все привозится из города? Не думаю, чтобы мне это понравилось.

Офицер медленно покачал головой:

— Вам бы это не понравилось, сеньор. Но нет, я не это имел в виду. Из города не привозят ничего. Ничего, кроме самих людей. — Слова эти словно повисли в воздухе — задумчивое послание, начертанное поверх тишины. Карабинер, казалось, вглядывается в них, смотрит сквозь них в глаза Дока. И говорит мягко, будто отвечая на вопрос. — Да, сеньор, именно так обстоит дело. Несомненно, вы уже заметили отсутствие кладбища.

— Н-но... — Док провел по губам трясущейся рукой. — Н-но...

Этот запах, который стоял в воздухе. Запах перченого, жарящегося мяса. Перец можно достать где угодно, собрать, попросить, но мясо...

— Полное соответствие, а, сеньор? И ведь до чего простая трансформация. Человеку нужно только зажить буквально так, как он всегда жил фигурально.

Он красиво улыбнулся, а у Дока комок подступил к горлу; только так он удержался от того, чтобы не ударить этого человека.

— Соответствие? — пробурчал он. — Это... это мерзость, вот что это такое! Это гнусно, чудовищно, бесчеловечно...

— Бесчеловечно? Но при чем тут это, сеньор?

— Не нужно язвить на мой счет! Я управлялся и не с такими, как вы, без всякого...

— Я в этом уверен. И поэтому вы здесь, да? Но подождите... — Он показал рукой. — Вот, по-моему, человек, который вас знает.