Побег из гламура

— Девочку срочно нужно было спасать, — в мажорном тоне продолжала женщина, — мать спешно связалась с биологическим отцом девочки, и через некоторое время в больницу приехал мужчина. У него взяли анализ крови — группа совпадала: та же, четвертая. Больница — официальное учреждение, так что мужчине пришлось предъявить паспорт на имя Седых Василия Григорьевича.

«Дядя Вася! — поняла Катя. — Но этого не может быть!» Ее папа — такой замечательный, умный, добрый, заботливый — и не папа вовсе?! Отец так ее любил, они много времени проводили вместе, Кате так хотелось быть на него похожей… Правда, все родные хором твердили, что Катя — копия матери. Дядя Вася считался другом дома, они с ее родителями познакомились очень давно, еще в юности, говорила мама. Дядя Вася приходил к ним в ее детстве запросто, без звонка и приглашения. Папа тогда часто ездил в командировки, и дядя Вася помогал маме — возил ее с дочкой в поликлинику и на дачу, даже продукты иногда приносил. И дарил Кате дорогие игрушки. Она привыкла к нему, как к члену семьи. А потом дядя Вася куда-то исчез. Теперь Катя припоминает, что это было как раз после ее выздоровления. А через несколько лет навестил их снова, но Катя уже отвыкла от него, стала стесняться. В подростковом возрасте взрослые неинтересны.

Окружающая жизнь изменилась, и у Катиных родителей ничего не могло быть общего с уголовным авторитетом. Да-да, поняла Катя, ее настоящий отец — уголовный авторитет. И кличка его — Свояк, именно так его называли подчиненные. Да что это она, тут же одернула себя Катя, настоящий отец — это ее папа. И вовсе ничего не значит, что он уже умер и что в детстве дядя Вася баловал ее и дарил дорогие подарки. Но, Боже мой, мама, как она могла? Отец, разумеется, ничего не знал, вряд ли в противном случае он привечал бы дядю Васю. А тот, видимо, не хотел портить жизнь Катиной матери. И Катя ничего бы не узнала и не терзалась теперь, если бы не эта ужасная женщина с голосом, напоминающим звук пионерского горна из старого фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещен!».

Сумасшедшая комната с кричащими цветными панелями закачалась перед Катиными глазами, замелькали светильники, зарябила вода в аквариуме.

— Вы нарушили врачебную тайну! — с ненавистью сказала она женщине. — Вы не должны были… Вы же клятву давали… Зачем, зачем вы это сделали?

— Не строй из себя дуру! — Зоя Петровна подошла ближе к Кате. — Какая, к черту, клятва?! Я медсестрой работала, кровь переливала, так что, считай, я тебе жизнь спасла! И не тебе одной, между прочим! А сказать, сколько я всю жизнь получала? И потом, когда ослепла почти и в вену попадать перестала, сказать, какую мне пенсию положили? Ты небось такого и слова не знаешь!

Голос ее стал еще выше, он влезал Кате в уши и проникал внутрь, так что каждая клеточка организма заполнилась им и начинала вибрировать в тон с этим резким визгливым звуком. Кате казалось, что еще совсем немного, и все тело ее войдет в резонанс и рассыплется на миллионы крошечных кусочков.

— Да замолчите вы! — Она шагнула ближе и с неожиданной силой толкнула женщину в грудь. — Все вы врете, не было этого! И больницы не было!

Несмотря на внешнюю хрупкость, Зоя Петровна не упала, только сделала шаг назад. Она совершенно не растерялась и не испугалась Катиного порыва, спокойно достала из кармана свернутую в трубку потрепанную тетрадку и бросила ее на стол. Дрожащими руками Катя развернула тетрадку, которая оказалась медицинской карточкой. Все правильно, Баженова Катя, 7 лет, мать… отец… группа крови… потом шел долгий перечень болезней и проведенного лечения, а вот та самая запись — Седых Василий Григорьевич, группа крови та же, что и у нее, четвертая… и черным по белому: «Со слов матери Баженовой О. К.»… и так далее. Этой записью врачи пытались снять с себя ответственность за неблагоприятный исход болезни.

Катя подняла глаза и столкнулась с насмешливым взглядом хозяина кабинета.

— А вам-то зачем все это нужно? — спросила она. — Неужели приятно ворошить чужое грязное белье?

— Ошибаетесь, — улыбка исчезла из его глаз, — ни—кто не стал бы просто так, из интереса копаться в истории вашего появления на свет — ни я, ни даже она. — Он кивнул на Зою Петровну.

Та сложила руки на груди и словно закаменела.

— Отвечу на ваши вопросы по порядку. Вы спросили, зачем она это сделала. Не зачем, а за что: за деньги. Наша Зоя Петровна, видите ли, по состоянию здоровья перешла работать в архив больницы. И там от скуки ли или от врожденной добросовестности стала штудировать старые медицинские карточки. И почерпнула для себя, надо полагать, много интересного в этом, как вы выразились, «грязном белье». Только интерес у нее был чисто деловой, она решила попробовать поторговать некоторыми секретами. Я верно излагаю, Зоя Петровна?

— Верно, — спокойно ответила она, — это был для меня единственный способ получить хоть какие-то деньги.

— Ну и как, — поинтересовалась Катя, невольно заражаясь ее спокойствием, — много заработали?