Побег из приюта

– Мэдж. – В голосе сестры Эш было столько боли, как будто от звука этого имени в нее вонзился нож, повернувшись в ране. – Она покончила с собой, Рики. Это место довело ее до этого. Оно свело ее с ума. Главврач давал ей лекарства. Он тайно ее травил. Она так изменилась, стала такой странной. Я не знаю, почему он это делал, может быть, чтобы поиздеваться надо мной, но он довел ее до того, что она себя убила. Таннер это видел. Он при этом присутствовал, и это его сломало, как едва не сломало меня. Мэдж бы себя не убила. Она была не такая.

– Он что, под гипнозом внушил, что она должна себя убить? Я не знаю, я… Возможно ли… Боже, я не знаю, верю ли тебе, – пробормотал он, отодвигаясь и прижимаясь к стене. – Это кажется невозможным.

– Отлично.

Сестра Эш выдохнула и наконец-то разжала руки. Она моргнула, приходя в себя, а затем встала, собрала раскатившиеся таблетки и снова положила их в карман. Закончив, она вернулась к кровати. Рики не шелохнулся. Он сидел, вжавшись в угол, который казался ему самым безопасным местом, – подальше от нее и наручников возле подушки.

– Будь скептиком. Не верь ничему, что здесь услышишь. Главврач считает, что я у него на коротком поводке, – смущенно сказала сестра Эш. – Что у него на коротком поводке мой рассудок. Он думает, что ты лежишь тут, пристегнутый к кровати, но ночью ты будешь свободен. Дверь тоже не будет заперта.

«Путь на свободу».

– Официально я буду заходить два раза в день – с завтраком и лекарствами и с ужином и лекарствами. Изредка могут быть и обходы, но главврач будет думать, что ты постоянно заперт на два крепких замка.

– Почему? – прошептал Рики. Это был единственный вопрос, который пришел ему в голову. – Почему ты это делаешь?

Сестра Эш сделала несколько шагов к двери, заправляя за уши взлохмаченные рыжие волосы. Она оглянулась на него с грустной слабой улыбкой.

– Вернись в картотеку на первом этаже. Я искала записи по тебе, но их там нет. Там вообще ничего нет. Главврач не хочет, чтобы я что-то увидела. Я не знаю, существует ли способ обнаружить, что именно он пытается скрыть, но ты должен попытаться.

– Почему это не можешь сделать ты? Ты медсестра.

– Потому что я должна вернуться на ночное дежурство. Меня могут хватиться.

– Что я вообще буду искать? – в отчаянии воскликнул он.

Она казалась ему сумасшедшей. Не слегка чокнутой, а безумной.

– Это что-то конкретно о тебе, – рассеянно ответила Джоселин, качая головой. – Он прячет тебя от нас, скрывает информацию…

Она снова подошла к кровати, негромко стуча каблуками по кафельному полу. Рики наблюдал за ней, вжавшись спиной в стену. Она вытащила из кармана несколько знакомых ему сложенных вчетверо листков бумаги и положила их на кровать.

– В следующий раз прячь их лучше, – посоветовала она, поворачиваясь, чтобы уйти. – Я вернусь в конце смены, чтобы снова тебя запереть. Если ты еще будешь здесь.

Глава 29

«Свободен…»

Он чувствовал себя свободным. Во всяком случае, свободнее, чем чувствовал себя с тех пор, как прибыл в это забытое богом место. Когда же эйфория прошла, Рики словно парализовало от уверенности, как и в самую первую ночь, что кто-то стоит по другую сторону двери, прислушиваясь к каждому его движению.

Но никто не ворвался в комнату, когда он встал с кровати, и он уже более уверенными шагами подошел к окну и потрогал решетку. Затем он на всякий случай сделал круг по комнате. В прежней палате были дешевые шлепанцы, которые он надевал, выходя за дверь, но здесь их не было, и его ноги заледенели. Рики это отметил.

Из этой комнаты он выходить был не должен.

До Бруклина мысль о договоре с дьяволом его не смущала – в конце концов, он что-то получал, ничем не жертвуя. Но теперь он понял, что это лишь замена одного ада на другой. Договор с дьяволом означал иллюзию выбора, не являясь таковым по сути. Рики на цыпочках подкрался к странной, похожей на окно раме в дальней стене. Она располагалась напротив кровати, вплотную к двери. Он замер и, дотянувшись до ручки крепкого ставня, пошевелил ее.

Если бы он потянул вверх, ставень поднялся бы. Он не был тяжелым и не заперт на замок.

Рики выпустил ручку. С его везением за ставнем могло скрываться двустороннее зеркало или, к примеру, окно в коридор, и санитары тут же обнаружили бы, что он отвязался и свободно бродит по комнате. Это означало бы мгновенную утрату первого преимущества, которое у него появилось со времени неудавшегося званого ужина. В нынешних условиях рассчитывать на повторное везение не приходилось. Поэтому он отвернулся от рамы, на цыпочках подошел к двери и потянулся к ручке. Он по-прежнему ожидал подвоха и ничуть не удивился бы, если бы ручка ударила его током. Но этого не произошло. Он осторожно нажал, и она повернулась.