Побег из Рая

ТАСС с большим трудом удалось избежать материальной ответственности за слишком творческий подход советских спецслужб к истории болезней Александра Есенина-Вольпина.

Нью Йорк. Фото 70-х годов

А. Есенин-Вольпин. Фото автора, 2003 г.

59 ВЫХОД НА СТРОЙКУ

Подходила к концу зима. Мишина врач выпустила его на работу в швейную мастерскую с условием, что я уйду оттуда. Благодаря этому мне разрешили выйти на стройку, достраивать новый корпус больницы. Теперь я мог свободно ходить по территории больницы и, нарушая режим, заходить в прогулочный двор и видеть брата.

В мастерской Миша долго не смог работать. Трудоинструктор была огорчена заменой, ей нужно было, чтобы больные выполняли дневную норму, а брата надо было учить, он делал медленно и задерживал весь конвейер. Теперь он сидел в отделении и его больше никуда не выпускали. Врач решила добыть его признания и начала колоть препарат барбамил. Под воздействием барбамила человек как бы пьянел, терял чувство осторожности и отвечал на любые вопросы. Мише нечего было скрывать, и он охотно шел на эти допросы. Ему это так понравилось, что он сам выпросил у врача дополнительно ещё десять таких уколов.

— Знаешь, Шурик, хорошая вещь этот барбамил! Делали б его почаще, так можно было бы находиться в больнице. На душе от него легко и всё безразлично. Эх, жаль, что он так мало в организме держится! Как только кайф пройдет, опять на душе делается очень плохо, — делился со мной брат на прогулке.

— Смотри, наркоманом не сделайся, — шутил я. Мне было приятно видеть, как улыбается брат и что ему сейчас хорошо.

— От него легко отвыкнуть, да и врач мне больше барбамил не пропишет.

* * *

Каждое утро дежурный офицер заходил в отделения и забирал тех, кто сегодня идёт работать на стройку. На первом этаже недостроенного здания в большой комнате собирались больные со всех отделений. Печка-буржуйка притягивала к себе своим теплом, за окном было ещё темно, хотелось спать. Последними пришли вольнонаёмный прораб и бригадир из больных Иванчай. Бригадир работал здесь с самого начала строительства и хорошо знал своё дело. Он был в больнице за убийство на почве ревности и, похоже, тогда потерял разум, бегая с отрезанной головой любовника жены по улицам Харькова, пугая прохожих. Начальник больницы Прусс ценил его и обещал выписать по окончанию работ. Иванчай вынул список и стал зачитывать, кому и где работать. Я попал на бетономешалку, стоявшую на улице между кучами песка и бетона. У меня было два напарника.

Один — Лёша Ефимов, по прозвищу Пузырь, потому что был маленького роста и весь надутый, как настоящий пузырь. Лёшка уже шестой год лечился в больнице за клевету на государственный строй. Он был убеждённым социалистом и считал, что Политбюро ведёт страну по неправильному пути. Он написал статью со своими соображениями в «Комсомольскую правду», указав свой обратный адрес. КГБ при обыске обнаружило у него записи, сделанные им после прослушивания западных радиопередач, чего вполне хватило, чтобы посадить его в сумасшедший дом.

Другим был Андрей Бекиш. В споре со своей невестой он откусил ей кончик носа, за что и угодил на лечение в спецбольницу. Два месяца назад его невеста приезжала к нему на свидание, кто теперь её с откушенным носом полюбит. Вернулся он после свидания в отделение расстроенный. Завотделения, его врач, по кличке «Рыбий Глаз», спросил у него что случилось и за грубый ответ врачу, Николаю Карповичу, Бекиш два месяца получал интенсивное лечение. Сегодня после этого он первый день вышел на работу. Несмотря на мороз, работа на стройке кипела. Одни больные кирпичи подают, другие воду вёдрами таскают в нашу бочку, обогреваемую костром. Мы ломом и лопатой долбим замёрзший песок и закидываем его в грохочущую бетономешалку, заливая теплой водой. У меня с Бекишем сил нет, а маленький проворный Пузырь один за троих работает и ещё смеётся. Мы только в бытовку к печке погреться по очереди успеваем бегать.

К обеду пришел прапорщик с рацией через плечо и дал команду построиться. Сделал перекличку, прощупал у всех карманы и повел на обед. Столовая находилась рядом с кухней, еда была такой же, как и в отделении, только здесь можно было есть эту бурду до отвала, сколько влезет.

После обеда полагался недолгий отдых. Кто-то шел в бытовку играть в домино, кто-то дремал у печки, а я решил походить по этажам и посмотреть стройку. На всех этажах ломали стены, выложенные из кирпича недавно, а рядом выкладывали новые. Внизу загремела бетономешалка и я быстро помчался вниз.

— Леха, объясни мне, почему там хорошие стены ломают, другие строят.