Побег из Шапито

– Я нынче мокла под открытым небом и думала: «Василиса, отчего же ты всё время в одиночку ходишь в дозоры да бегаешь с поручениями? Есть же вокруг добрые, старательные соседи, которые с радостью разделят с тобой эти почётные обязанности. Не попросить ли тебе господ иностранцев о помощи?» Так вот, Гуру, я не сомневаюсь, что ты мог бы посоветовать нашему губернатору заморскую новинку – дежурство по очереди. А на роль патрульных вполне подошли бы четверо замечательных послов из-за бугра. Как тебе такой расклад?

– Мне нужно посоветоваться с друзьями, – промямлил кенгуру.

– Советуйся-советуйся да не затягивай, – в елейном голоске Лисёны проступила угроза. – Я натура болтливая, голова у меня дырявая, могу и лишнего наговорить… Сейчас к Михайле бегу, доклад несу. Слово за слово, сам понимаешь…

– Не торопись, пожалуйста, – попросил австралиец. – Я же действительно не могу принять решение за всех.

– Мне будет чертовски трудно, но я потерплю, – жеманно сказала Лисёна и убежала.

Гуру Кен лукавил насчёт того, что не может решать за всех. К сегодняшнему дню он был готов взять на себя любую ответственность. Просто ему требовалось время.

К шалашу кенгуру не пошёл, ведь там Эм Си Ман-Кей вновь возился со своей рэп-бандой. Боксёр углубился в лес, чтобы не слышать зарифмованных жалоб:

Белочка я, ма… Я – маленькая белочка.
В тамбовском рэпе я первая девочка.
Водиться с Эм Си мне мама не велит.
«Он не наш, не местный, – она говорит. —
Пой частушки, детка, или песни-страдания.
Не ходи к иностранцам теперь в наказание».

Тук-тук! Кто тут? Тут я – бурундук.
Я отъелся, йо, и стал квадратным, как сундук.
Буду, буду рэп читать. Рэп читать буду, буду!
И банду нашу дружную вовек я не забуду,
хотя папаша запретил мне самовыражаться
в речитативе. Но я стану сражаться
за рэп во всём мире.

Я не вор, не вор, не вор, а ворон я.
Мне запрещает рэповать вся моя родня.
«Кар! – говорят они. – Кар! Как не стыдно!
Нам, – говорят они, – о, очень обидно,
что сын из воронят, кар, тарахтит-картавит
и наши идеалы, кар, ни во что не ставит».
Но я встал на крыло, йо! Я уже окреп!
Буду, буду дуть в дуду и буду читать рэп.

Другой бы на месте Эм Си задумался, забеспокоился насчёт назревающего скандала с родителями членов новой группировки, однако шимпанзе полагал, что здесь, в российском лесу, культура ухода детей в рэп-движение ничуть не отличается от английской или американской.

Ритмичные вопли белочки, бурундука и воронёнка давно не тревожили ушей Гуру Кена. Он неспешно гулял, раздумывая над проблемой Лисёны. Конечно, она хотела дать себе отдых да воспользоваться наконец возможностью получить хоть что-нибудь с проболтавшихся лжепослов, потому и затеяла разговор о подменах и дежурствах. Но только ли это беспокоило хитроумную рыжую головку? К чему странная слежка за Петером, во время которой Гуру и спугнул лису? «Сдаётся мне, она хочет полакомиться петушатиной из Гамбурга, – решил австралиец. – Мы можем уговорить Михайлу принять нашу якобы бескорыстную помощь, но пусть он сделает дежурства парными, чтобы Петер не остался в ночном лесу один на один с Лисёной. Это как бы тактика поединка. Займёмся стратегией. Нужна полная и безоговорочная победа над шантажисткой. Есть два пути: либо скомпрометировать хитрую, выставить её информацию бредом, либо просто признаться Михайле в том, что мы артисты».

– Так-то, Гуру, – боксёр продолжил размышления вслух. – Как ни крути, получается выбор между ложью и правдой. И я выбираю правду, а дальше – будь что будет!

В уме кенгуру всё встало на свои места, с души был снят груз, и австралийцу вдруг стало так хорошо, как давно не случалось.

Светило жаркое июльское солнце, от нагревающейся земли поднималась знойная влага, а Гуру Кен грациозно двигался в этой тёплой гармонии, дышал чистейшим воздухом и жмурился от накатившего счастья.

– Ёшкин свет, кенгура!!!

Австралиец открыл глаза и узрел перед собой ошалевшего лесника Прохора и остервенело жмущего на кнопку фотоаппарата корреспондента Гришечкина.

Гуру состроил гримасу ничуть не умнее, чем лицо лесника, растопырил уши сильней, чем журналист, и стартанул обратно, подальше от людей. Разумеется, бывший циркач не боялся людей как явления, просто очень уж неожиданно они появились.