Побег из «Школы искусств»

Он вошел. Кабинет, так же, как и приемная, был отделан деревянными панелями и устлан коврами. Стены украшали картины – явно несовременных художников. Черноусов не был большим специалистом в живописи, но античные мотивы и темный колорит полотен говорили о хорошем вкусе и приличных деньгах владельца. Здесь не было, конечно, мастеров первого ряда, но почти наверняка – приличные художники XVIII–XIX веков, в основном – западноевропейских школ.

Письменный стол стоял не напротив двери, а несколько в углу, ближе к высокому стрельчатому окну. Стол также представлял собою подлинное произведение искусства из темного мореного дерева с литыми бронзовыми ручками и зеленым сукном. Вице-президент компании «Юг-Финансы-2000» господин Смирнов сидел в удобном кресле и что-то писал. Видимо, он не слышал, что дверь отворилась. Картина, висевшая над ним, показалась Черноусову смутно знакомой – то ли по какой-то выставке, то ли по какому-то альбому. Впрочем, он недолго рассматривал картины и старинную мебель – в конце концов, не в музей пришел. Виктор негромко кашлянул. Вице-президент «Юг-Финансы-2000» тут же поднял голову.

– Проходите, – сказал он с любезной улыбкой. – Прошу, садитесь, господин?… – сказано было с вопросительной интонацией.

– Зеев Флейшман, – представился Виктор. – Корреспондент газеты «Ежедневная почта». Тель-Авив.

Господин Смирнов покивал все с той же любезной улыбкой. Черноусов прошел к предложенному креслу и сел. Он тоже сел.

– Вы хотели задать мне несколько вопросов, – сказал вице-президент «Юг-Финансов», возвращаясь на место. – Весь внимание. Мне еще не приходилось беседовать с представителями израильской прессы.

Черноусов извлек из сумки диктофон, положил его перед собой, ближе к собеседнику. Смирнов посмотрел на черную коробку, на микрофон, перевел взгляд на корреспондента:

– Слушаю вас.

– Из России и других государств СНГ то и дело доходят вести о заказных убийствах, криминальных конфликтах, колоссальных размерах коррупции… – начал Виктор и запнулся. Тема преступности вдруг показалась ему не совсем тактичной, хотя именно солидный и богатый кабинет крымского бизнесмена навел на мысли о преступности. Тем не менее, журналист решил продолжить. «Коган же просил что-нибудь о мафии, – мысленно оправдывался он перед самим собой. – Вот пусть и получит мнение об этом местного предпринимателя».

Смирнов поощрительно улыбнулся, словно приглашая не стесняться. Эта улыбка вызвала у Черноусова странное чувство: словно он уже видел где-то эту улыбку и ее обладателя. «Дежа вю, – решил он. – Картину видел, мебель видел, хозяина видел…»

– Что-то не так? – спросил Смирнов.

– Нет-нет, все в порядке. Формулирую вопрос.

– А вы не формулируйте, – посоветовал вице-президент. – Говорите, как в голову приходит. Слова сами расставятся, поверьте.

– Ладно, – Черноусов засмеялся. – Давайте по вашему методу… Так вот – о криминальных новостях СНГ. Все это вызывает серьезное подозрение относительно того, что современный бизнес в постсоветском пространстве в значительной степени криминализован. Вы представитель деловых кругов. Что вы сами об этом думаете?

Улыбка Смирнова оставалась безмятежной.

– Болезни роста, – ответил он. – Болезни роста, через которые проходили все государства. «Этап первичного накопления». Вы, надеюсь, читали Диккенса? (Черноусов кивнул.) Вот, видите. Как там звали этого… Урия Хип? Так что, сомнительное разнообразие методов, как-то: разгул уголовщины, рост капиталов, нажитых путем неправедным, убийства конкурентов, подкуп чиновников имели места и в чопорной Англии, и в знойной Испании. То же, что и в России. Только там это прошли триста лет назад, двести. Кое-где – сто лет назад и даже меньше. А у нас – сейчас. Ничего нового. Советская власть вырвала Россию, Украину и прочие республики из цепи «нормальных» капиталистических государств. Теперь вот наверстываем упущенное.

– Интересно, – вежливо заметил Черноусов. – И что же – долго должно продлиться это первичное накопление? Мы доживем до цивилизованных норм? Или нет?

– Кто знает, – Смирнов откинулся в кресле и смотрел на корреспондента с нескрываемым удовольствием. Похоже, ему очень нравилось философствовать перед иностранцем. – Кто знает, господин Флейшман. Может быть, и доживем… Подрастает новое поколение. Как бы ни был отец беспринципен и даже преступен, своему сыну он постарается дать приличное образование. Отправит его учиться куда-нибудь в Гарвард, Кембридж. Или к вам, в Иерусалим, я слышал, тамошний университет котируется очень высоко.