Побег из Шоушенка

Стало быть, у него была пара потайных карманов. В них набивался раскрошенный цемент, и как только Энди оказывался в сравнительной безопасности, и никто не наблюдал за ним довольно пристально, он выпускал цементную пыль. Старый трюк, который применяли пленники времен второй мировой войны, устраивающие подкопы.

Проходили годы, и Энди понемногу выносил свою разрушавшуюся стену на тюремный двор. Он участвовал в махинациях каждой новой администрации, и все думали, что он это делает потому, что хочет расширять библиотеку. Несомненно, в этом была доля истины, и довольно большая. Но главное заключалось в том, что Энди хотел оставаться один в четырнадцатой камере пятого блока.

Не знаю, были ли у него реальные планы побега. Или, по крайней мере, надежда на побег. Возможно, он считал, что стена более чем твердая и длинной 10 футов. И если даже он пройдет этот путь, то выйдет наружу в тридцати футах над прогулочным двором. Но как я уже сказал, не думаю, чтобы он как-то беспокоился и особо задумывался на этот счет. Его мысли могли течь по следующему руслу: я прохожу всего фут стены за семь лет, значит, наружу смог бы выйти только лет через семьдесят, в сто один год, но и черт с ним со всем, будь что будет.

Посмотрим, как развиваются события дальше. Энди знает, что если его увлечение обнаружат, он получит изрядный срок карцера и черную отметку в карточке. А так как регулярные проверки происходят каждую неделю, а неожиданная может придти в любой момент, и чаще всего это происходит ночью, то все это не может продолжаться слишком долго. Рано или поздно какой-нибудь охранник может заглянуть за картинку, чтобы проверить, не прячет ли там Энди остро наточенную ручку алюминиевой ложки или сигарету с травой. И Энди сделал из этого игру: поймают или не поймают? Тюрьма – чертовски скучное место, и возможность нарваться на ночную комиссию в то время, как Рита Хейворт снята со стены, как всякий риск, вносила некий интерес и разнообразие в жизнь заключенного на протяжении первых лет.

Думаю, что с помощью одного везения ему не удалось бы продержаться двадцать семь лет. Но первые два года – до мая 1950, когда произошел эпизод с Байроном Хедлеем – надеяться приходилось только на везение.

Кроме того, конечно, у него были деньги. Можно было каждую неделю распространять между дежурными охранниками небольшую сумму, чтобы они не слишком тщательно обыскивали его камеру во время проверок. Охранники не особо усердствуют в таких случаях: деньги у них в кармане, и пусть себе заключенный спокойно курит свои сигареты или развешивает картинки. К тому же, Энди всегда был паинькой. Тихий, хладнокровный, корректный, он вовсе не напоминал тех дебоширов, к которым проверка приходит чаще, чем к остальным, переворачивает подушки и проверяя канализационную трубу.

Тогда, в 1950, Энди стал чем-то большим, чем просто примерным заключенным. Он стал заметной фигурой, человеком, который умеет обращаться с бухгалтерией. Он оформлял счета, давал советы по планированию вложений, заполнял бланки договоров по займу и аренде. Я помню, как однажды Энди сидел в библиотеке, терпеливо прорабатывая параграф за параграфом соглашение о прокате автомобиля с начальником охраны. Он рассказывал во всех подробностях, что в договоре хорошо и что плохо, объясняя непонятные термины и предостерегая от операций с финансовыми компаниями, которые отличались от сидящих в Шенке грабителей только тем, что были официально зарегистрированы и признаны. Когда он окончил, начальник начал было протягивать ему руку для пожатия… и быстро отдернул ее обратно. На секунду он забыл, что находится в тюрьме и имеет дело с заключенным.

Энди был в курсе всех изменений в законах о налогообложении и ситуаций на рынке акций, поэтому его активность как знающего специалиста не прекратилась после того, как его заперли в каменный мешок, как это могло бы произойти. Он был полезен для администрации. Поэтому война с сестрами прекратилась, библиотека росла, и камера по-прежнему была в распоряжении Энди. Он был очень полезным ниггером. Им было выгодно видеть его счастливым.

Однажды в октябре 1967 года простое развлечение, долгое хобби превратилось в нечто иное. Ночью, когда Энди, просунувшись в дыру уже по талию, продолжал крошить стену, молоток внезапно ушел в бетон по самую рукоятку.

Энди вытащил, возможно, несколько обломков, но он услышал, как другие провалились в полость, гулко ударившись о трубу внизу. Знал ли он к этому времени, что наткнется на пространство между стенами или же был удивлен? Понятие не имею. Не знаю, была ли у него возможность до этого дня ознакомиться с планом тюрьмы. Если нет, будьте уверены: на следующий же день он это сделал.