Побег из сказки

– Нет, я не имею ничего против благотворительности,– покачав головой, пробормотал Оливье,– но кто поможет нам, когда живчик понадобится нам самим? Уникальный эликсир дриад! – с досадой добавил он.– Истратить на какого-то неизвестного оборотня!

Оборотень внезапно замер, остановил на нем осмысленный взгляд и четко сказал:

– Мой отец вам это с рук не спустит,– после чего опять забился в агонии.

– Ну спасибо,– проворчал маркиз,– хороша благодарность.

Через минуту явилась запыхавшаяся Глаша с драгоценным флакончиком в руках.

– Ты мне поможешь? – Она покосилась на лихорадочно мечущегося зверя.– Одна я не справлюсь.

Следующие полчаса они кружили вокруг отбрыкивавшегося оборотня. Когда Оливье удавалось отвлечь его внимание на себя или на мгновение обездвижить, Глаша осторожно вливала несколько капель в раны. После первых капель они стали меньше кровоточить, после следующих вливаний прекратили вообще, а с новой порцией живчика стали потихоньку затягиваться. Из-за глубины, обширности и многочисленности ран (казалось, бедного юношу рвала на клочья свора собак) требовалось значительное количество эликсира, поэтому девушка и оглянуться не успела, как на дне флакона осталась последняя капля. Помедлив одно мгновение, она влила ее в раскрытые губы юноши-медведя. Тот глубоко вздохнул, закашлялся и весь прогнулся в зверином рыке. Спутники отскочили в стороны, и тело оборотня пронзило судорогой. Человеческий торс стал стремительно покрываться шерстью, захрустели кости, грудная клетка выгнулась, превратившись в широкую звериную. Глаша зажмурила глаза от ужаса и держала их закрытыми до тех пор, пока не задрожала земля и не раздался крик Оливье, за которым последовал глухой удар и хруст веток. Девушка так и обмерла на месте: тело отказывалось слушаться, веки словно налились свинцом. Лицо обожгло горячим дыханием со вкусом малины, она вздрогнула и открыла глаза. Перед ней, покачиваясь, стоял медведь. В стороне валялся неподвижный маркиз. Медведь приблизил морду к Гликерии и глубоко вдохнул ее запах, а потом ткнулся влажным носом в щеку спасительницы и рухнул к ее ногам. Вернее, рухнул бы прямиком на ноги, если бы до смерти перепуганная девушка не успела отскочить в сторону.

Первым делом она бросилась к маркизу. Тот был жив, дышал, но находился в полной отключке. Глаша похлопала его по щекам, но тщетно. Он не шевельнулся даже тогда, когда она со всей силы залепила ему оплеуху. Озадаченная Гликерия вытащила фляжку у маркиза из-за пояса, сделала большой глоток текилы, которая показалась ей водой, после чего переключила фляжку на режим ледяной колодезной водицы и с наслаждением вылила ее на Оливье. Тот тихо застонал и поднял голову.

– Где он? – слабо спросил маркиз.

– Отдыхает,– доложила Глаша, кивнув на неподвижную тушу.

В глазах ее спутника мелькнуло уважение.

– Чем это ты его?

«Надеюсь, что не запахом пота»,– хмыкнула про себя Глаша, некстати вспомнив рекламу «Рексоны», и загадочно промолчала, изобразив смущение.

По поляне разнесся громкий храп.

– Похоже, с ним все в порядке,– констатировал Оливье, осторожно осмотрев спящего медведя.– Отоспится и полностью восстановится.

Возле деревьев, там, где земля впитала в себя кровь раненого оборотня, что-то ярко блеснуло, обратив на себя внимание Глаши. Она подошла к смятой траве и выудила оттуда запутанную золотую цепочку с квадратным кулоном.

– Похоже, наш друг не простолюдин,– с гордостью сообщила она.

– Кому друг,– проворчал Оливье,– а кому он кости намял ни за что ни про что. И у нас теперь нет ни капли живчика, чтобы облегчить мои страдания!

– Да ладно, он тебя даже не поцарапал,– отмахнулась девушка, с любопытством разглядывая плоскую золотую пластинку.– Смотри-ка, здесь выгравирована корона! Или это буква W? Похоже, нашего медведя зовут Вольфганг или Вольдемар,– предположила она, глядя, как играет солнце на поверхности подвески.

– Что? – вскрикнул маркиз.– Не может быть!

– Ну это всего лишь предположение,– забавлялась Глаша,– возможно, он Вергилий, Виссарион или Вахтанг.

– Это Варис,– выдохнул Оливье, бросив один лишь взгляд на находку спутницы.– Наследник властелина оборотней.

И судя по тому уважительному взору, которым он окинул тушу спящего медведя, он не шутил.

* * *

Сны Глаши по-прежнему были закрыты для Ларисы. Волшебница уже не знала, что думать самой и как оправдываться перед магистрами, к которым в тот день шла со своим первым отчетом по делу Нарышкиной. Отсутствие результатов с Ариной старшие волшебники восприняли спокойно, лишь Маргарита с Иваном перекинулись многозначительными взглядами. Кажется, Грозин был уверен в ее скором успехе и огорчен неутешительными известиями, а вредная Маргоша явно злорадствовала. А вот сообщение о том, что связаться с Глашей Ларе так и не удалось, вызвало бурю эмоций, главными из которых были недоверие и досада.

– Как же так? – поражался Бессмертин.– Это простейшая магия, не понимаю, почему она не сработала.