Побег из жизни

Нельзя, не лишив себя человеческого достоинства. Но что же делать? Немедленно возвращаться? Может быть, доставить себе удовольствие — сказать этому Шервуду, что он уже понял большую ложь, посмотреть на его изменившуюся физиономию и пойти в советское посольство с повинной. Как в мыслях советовал шоферу?

Нет, так нельзя. Шервуд будет продолжать лгать, а на него обрушатся все эти улюлюкающие в бессильной злобе враждебные Родине силы. Всякие там «народные» союзы и «свободные» радиостанции.

— От них не уйдешь! — вспоминал он снова шофера.

— В борьбе применяют и запрещенные приемы, — подсказывал ему Пьер.

Да и с чем он пойдет в посольство? Убеждать в том, что понял ошибку? Готов, мол, нести ответственность. Готов искупить вину. Искупить? Чем? Как? Опять одни пустые слова! Чем он докажет, что понял весь позор своего поступка?

Он должен что-то сделать. Но что? Стоп! Если в его побеге сюда кто-то был заинтересован, то он, по крайней мере, должен выяснить, кому и зачем это понадобилось. Вот если бы хоть как-то связаться со своими, сообщить им свое решение. Но это тоже нельзя делать. Ведь за ним могут следить, проверять каждый шаг. Нет, напротив, он должен вести себя так, чтобы Шервуд ничего не заподозрил. Иначе он так и не узнает, кто стоит за Шервудом. Тейлор был началом. Шервуд — продолжение. Но, что, собственно говоря, им нужно? Без причины, действительно прав Пьер, не бывает следствия. Так в чем же причина? Дело не только, видимо, в нем. Дело в какой-то угрозе Родине. Он не может сейчас думать только о себе, о собственной шкуре.

Итак, нужно попытаться узнать как можно больше, а там уж...

* * *

В номере «директора химического концерна» из Штатов сегодня, перед решающими событиями, должен был состояться давно намеченный «контакт» Кларка с Олегом Рыбаковым. В обычном случае совсем не обязательно было ему, руководителю спецслужбы, адмиралу, непосредственно общаться с исполнителем заданий, которых за годы его работы было много. Этим занимался его аппарат. Но случай с Олегом Рыбаковым был не совсем обычным. Нельзя сказать, что Кларк не доверял Шервуду. Нет, но уж очень много надежд возлагалось на поездку Олега Рыбакова в Советский Союз. Этот химик должен был, как катализатор, содействовать процессу большой реакции.

Отдавая должное психологической обработке Рыбакова, Кларк все же считал, что личный контроль не помешает. Может быть, он, Кларк, как новый человек, со стороны увидит что-либо такое, чего не заметил Шервуд. Кроме того, рассчитывал на свое большое умение воздействовать на людей, убеждать их в том, что было ему выгодно и необходимо. Ведь агент уедет в Россию и там долгое время будет изолирован от их влияния и, наоборот, подвержен влиянию враждебных сил. Надо «зарядить» его на долгий срок. В ожидании назначенного часа свидания Шервуд излагал Кларку содержание своих последних бесед с Олегом:

— Представьте себе, сэр, это оказалось не таким легким делом. Я имею в виду согласие Рыбакова на поездку в Советский Союз.

Вначале я делал упор на то, что эта поездка даст ему возможность найти так опрометчиво забытые расчеты. Но это не вызвало должной реакции. Наоборот — Рыбаков высказал опасения, что он может быть там опознан и задержан. Задал мне множество вопросов и отклонил предложение, сославшись на то, что лучше ему потрудиться и восстановить все расчеты здесь. Тогда пришлось подойти с другой стороны. Заговорить о том, что его отец уже стар. Неизвестно, когда еще представится возможность его повидать. Тем более что скоро ему самому нужно будет с головой уйти в работу. Отец может умереть, и он его никогда больше не увидит. В общем, сэр, я пустил в ход именно те силы, которые раньше тормозили его движение к нам. Так сказать, включил задний ход. И самое существенное влияние оказало опять именно то, что вы предвидели, сэр! Любовь его к Гале Громовой. Убедив Рыбакова, что он непременно встретится с Громовой, я наконец получил согласие на поездку. Правда, мне пришлось сказать ему, что письмо его вручено Громовой, и она с нетерпением ждет его приезда. Небольшая ложь, сэр, хорошо сработала. Вначале он удивился, было заметно, что даже испугался. А потом согласился ехать. Да вот и он сам! — сказал Шервуд, посмотрев на часы, и встал, чтобы открыть дверь стучавшемуся в нее Рыбакову.

Представив Рыбакова Кларку, Шервуд сел в стороне, внимательно слушая их беседу. Его роль в обработке Олега кончилась. Он теперь был как бы в зрительном зале. Играл его шеф — Кларк, демонстрировавший в очередной раз свою школу. Школу кнута и пряника. Сидя в кресле против Кларка, Олег тоже внимательно и даже почтительно слушал: