Побег из золотой клетки

— У меня нет, и-ик, такой одежды, и-ик, — с трудом проговорила Джулия из-за внезапно подступившей к горлу икоты. — Не заставляй меня смеяться. Я всегда начинаю икать каждый, и-ик, раз, когда смеюсь. Ой, господи…

— Это так привлекательно. — Он смотрел на нее с нежным восхищением. Его забавляли ее широко раскрытые глаза, к тому же она смешно покачивалась на стуле каждый раз, когда икала. Он одновременно испытывал так много чувств, что с трудом мог в них разобраться, но причиной всему была Джулия. Кто бы мог подумать, что такое сильное чувство, как любовь, вдруг обрушится на него столь внезапно? Единственное, что могло бы свалить Билли Лукаса в прежние времена, была корь. От всего остального он был способен себя защитить.

Озадаченный, он снова прокрутил свои мысли и понял, что наконец произнес это слово, хотя пока только себе. «Неужели это любовь?» — с замиранием сердца подумал он.

— Джулия? — Он уставился на свою тарелку с кашей, чувствуя себя ужасно неловким и неумелым, когда дело касалось выражения собственных чувств. — Раз ты пустила стрелу прямо мне в сердце прошлой ночью, будет только справедливо, если я обыграю тебя в кегли. Ты согласна?

Она разбила его в пух и прах.

Билли катал шары восемь раз. В две последние попытки ему удалось сбить всего лишь две кегли.

Ему приходилось играть в неравных условиях: Джулия не владела ни техникой, ни опытом, постоянно охала и стонала, но как-то ухитрялась сбивать кегли, а попав в цель, гикала и кричала, как дикарка, привлекая к себе внимание всех тех, кто находился в кегельбане.

Поскольку он проиграл, то по условиям пари ему пришлось платить за ланч. На сей раз Джулия решила ублажать свои гастрономические потребности в мексиканском ресторане. Что оказалось превосходным выбором и намного более приятным, нежели трапеза в закусочной. Джулия, проголодавшись, до последней крошечки съела две порции буррито и картофельных чипсов, запив все это вишневым коктейлем.

— Ты такая маленькая, — изумился Билли, наблюдая, как она жадно доедает последние кусочки. — Как это в тебе все уместилось?

— Мне нужно восстановить силы, — ответила она.

— Ты ведешь себя совершенно естественно. В Палм-Бич есть кто-нибудь еще похожий на тебя?

— На меня? Что ты хотел этим сказать?

— Ну, другая такая же леди из вашего общества? Мне они представляются как безукоризненно воспитанные дамы с полным отсутствием аппетита. Они ходят на ланч, но никогда не едят.

— Естественно, мы не все такие, иначе бы я не сидела здесь сейчас и не объедалась. Если бы мне пришлось охарактеризовать большинство моих друзей, я бы сказала, что они жутко скучны. Только чтобы оценить их, я потратила всего лишь два слова, да? Остальное ты додумаешь сам. Я не очень хорошо помню своих родителей, но мне кажется, что они были очень счастливыми. Мой отец всегда смеялся, когда поднимал и подбрасывал меня в воздух. А моя мама… она по-настоящему была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видела. Она была полна света: ее глаза, улыбка, волосы. Я помню это очень хорошо.

— Что с ними случилось? — спросил Билли, с болью понимая, что уже знает ответ.

— Они утонули в море, когда мне было семь лет. У меня осталось не так много воспоминаний о них, но, по крайней мере, я помню только хорошее. А твои родители?

— Их тоже нет, — коротко ответил он. — Мать умерла несколько лет назад от рака. Она была сильной женщиной, боролась до конца. А мой отец… он никогда… он не… — И Билли резко добавил: — Его тоже нет.

— Мне так жаль, — искренне посочувствовала Джулия. — А что с ним стряслось?

Билли открыл рот, чтобы переменить тему, пошутить, наплести своей очаровательной спутнице что угодно, кроме правды. И сам жутко удивился, когда в следующую секунду сказал ей все, как было на самом деле:

— Здесь не о чем жалеть. Мне было только два года, когда он ушел от нас. Я даже не помню его лица. По словам матери, он был жуткий пьяница, скандалист. Она больше не вышла замуж. Когда же меня спрашивают об отце, я просто говорю, что он умер. Может быть, так оно и есть. Кто знает? — Он тут же пожалел, что рассказал ей всю правду.

Но так было, пока он не заглянул ей в глаза. Билли не увидел в них жалости. Он прочитал в этих прекрасных карих глазах совсем другие чувства: сочувствие, понимание и сожаление к тому мальчику, которым когда-то он был.

— Кто бы мог подумать? — помедлив, сказала вдруг Джулия. — У двух таких разных людей так много общего. Жизнь так непредсказуема. Когда ты уверен в том, что знаешь, как поступить, обязательно случается что-то новое.

— По крайней мере, тебя теперь не назовешь жутко скучной.

— О господи, нет. Я была такой вплоть до того момента, когда началась эпоха «ДБ».

— «ДБ»?

Она хмыкнула.

— «До Билли». А потом судьба подарила мне тебя там, на той кошмарной дороге в центре болота с кипарисами. И с тех пор я кто угодно, только не зануда, Билли Лукас. Я больше не чувствую себя несчастной. Я теперь всем довольна… Билли? — Она потянулась к нему и поцеловала его в щеку, а потом прижалась губами к его уху и шепнула: — Отвези меня домой, чтобы я смогла доставить тебе радость.