Побег Надежды Кораблевой

За все время дружбы с сильными мира сего, Кирилл все деньги, передаваемые «оттуда», вкладывал в заправки и нефтебазовые комплексы, не смешивая с личными сбережениями. Как только Покусаев рявкнул: «Верни». Все сразу незамедлительно было возвращено. Потом Кирилл сменил вывески на своих магазинах, имитировав продажу подставной фирме, зарегистрированной на некую Галину Ивановну Сенцову. Тетушка не возражала. Новая хозяйка сразу выставила имущество на торги и продала его с выгодой. Если бы это сделал сам Кирилл, такую высокую цену вряд ли удалось бы выручить.

Руки были развязаны, сразу в трех областях открылись представительства новой торговой сети. «Прикормленные» местные «небожители» раскрыли объятья, принимая инвестора. Вишенкой на торте стал листопад из акций Злотникова. Свобода! Вот она, на блюдечке с голубой каемочкой. Теперь Кирилл ученый и не станет складывать яйца в одну корзину, умело распределяя бизнес по региону и далее, на перспективу.

Время понеслось в каком-то бешенном ритме. И все удавалось, за что не хваталась бы цепкая рука. Только не мог Кирилл как прежде, за чашкой чая, расслабившись после тяжелого трудового дня, похвастаться достижениями и увидеть в газах напротив огонек наивного восхищения. Каждый день его встречала пустая квартира. Домработницу Медный категорически брать не хотел, вызывая раз в неделю клининговую компанию, кое-что убирала и выглаживала внезапно набегающая на холостяцкую берлогу мать, еду привозил курьер из ресторана.

Терентьев продолжал методично перебирать рязанских и пермских Ивановых, сопоставлять списки сотрудников столичных ресторанов, и уже занялся питерскими (на всякий случай). За бодрыми докладами Кирилл видел Витькину ущемленную гордость. Кораблева явно обвела опытного поисковика вокруг пальца.

С бывшей женой Медный теперь почти не виделся, только редко созванивался по телефону, и, хотя содержание Лорки не сократилось ни на рубль, в ее голосе к обычному раздражению, стало примешиваться плохо скрываемое презрение. Вопреки ожиданиям, Ромик не бросил любовницу, после «разорения», у них продолжались довольно теплые отношения. «Может действительно любовь, – думалось Кириллу, – или Ромику хватает моих выплат, или у Лариски остались какие-то сбережения, на которые Злотников не успел наложить лапу». Боливар пока выдерживал и двоих, поэтому Медного чужие отношения волновали мало.

В этот морозный декабрьский денек Лорка позвонила чуть свет:

- Пока ты не забухал, сообщаю – у Эдика сегодня в школе родительское собрание, – тоном начальника выдала она, – я не единственный его родитель, чтобы ходить туда и унижаться. Пойди хоть раз, послушай, что про твоего сына учителя говорят.

- Нелли Исааковна сказала – он не дурак и прогрессирует, – попытался защитить сына Кирилл.

- За те деньги, что ты ей платишь, я бы тоже соловьем пела. Вот пойди и посмотри на этот прогресс. Собрание в шесть вечера. Пятый Б, если ты не в курсе, в каком классе учится твой сын, – добавила она насмешливо.

- Я в курсе. Пойду.

«А правда, почему бы и не сходить?» – почесал Кирилл затылок. В гимназии у сына он был главным спонсором, но на собрания, чего уж там скрывать, не ходил ни разу.

Молоденькая кругленькая, пышущая здоровьем учительница Ольга Сергеевна, сильно волнуясь, рассказывала взрослым дядям и тетям обычную в таких случаях банальщину: о любви к детям, о недопустимости физических наказаний и психического давления, о сложности адаптации пятиклассников; умело вплетая в назидательную речь цитаты из педагогов новаторов и афоризмами с родительских форумов. Вообще, она считалась подающей надежды специалисткой, была победителем городского конкурса молодых педагогов, и в своем боевом энтузиазме чем-то напоминала Кириллу Надю. Наверное, «фанатиков» от профессии видно за версту.

Потом выступала психолог, блеклая бесцветная тетка, о чем она говорила добрых полчаса, никто не запомнил, но все выдохнули с облегчением, когда она отложила на парту последний прочитанный листок. Собрание бодро подходило к концу.

Кирилл решил дождаться, когда все разойдутся, чтобы побеседовать с Ольгой Сергеевной лично о проблемах Эдика, но таких как он, жаждущих индивидуальной беседы, оказалось с десяток. Мамочки задавали бесконечные вопросы, окружая молоденькую учительницу плотной стеной. Кирилл терпеливо ждал. Наконец, осталась одна языкатая бабенка, которая в подробностях стала пересказывать учительнице, как она с сыном учит уроки, как он мается над учебниками, и как не стыдно этим из министерства столько задавать. Подуставшая Ольга пыталась ее тактично выпроводить, но родительница одновременно спрашивала совета и, не слушая, тут же сама отвечала на свои вопросы.

- Извините, вы хотели что-то спросить? – с надеждой посмотрела на Медного учительница.

- Да, я хотел про Эдуарда узнать, как у него дела, если вас не затруднит, – вежливо произнес Кирилл. – Просто я редко бываю…

- А вот я тоже хотела спросить про историю, так Костику сложно все эти даты запоминать, – опять затараторила языкатая.