Побег обреченных

Вгляделся: открытый рот, судороги, пробегавшие по лицу и придававшие ему выражение то растерянности, то радостного возбуждения, то крайней злобы…

Препарат, видимо, обладал какими-то побочными психотропными действиями.

Странно: видя перед собой кривляющееся в безумных гримасах лицо, он не содрогнулся, не отпрянул, лишь холодно удивился, вторым планом осознав, что не боится с недавних пор, в общем-то, ничего – или уже и бояться нечего, или устал бояться…

Этим спецпрепаратом его снабдили действительно люди из той самой мафии, которой интересовался Михаил, и за каждую горошинку Пол выложил двести долларов, не зная, пригодится ли ему когда-нибудь это снадобье или же нет. Пригодилось.

Пиджак на Михаиле оттопыривался – верхняя пуговица сильно растянула петлю, и к плечам лучами шли складки.

Астатти оборвал заевшую в петле пуговицу, расстегнув пиджак, достал из кармана бумажник.

Так. Паспорт, деньги, книжечка какого-то удостоверения…

Он раскрыл ее.

Фотография. Лицо – анфас, но снимок сделан сбоку, чтобы отчетливо выделялся погон с тремя звездочками.

«Федеральная служба безопасности России, старший лейтенант Михаил Мартынов, оперативный уполномоченный, имеет право на ношение огнестрельного оружия и специальных средств…»

Огнестрельное оружие – небольшой «маузер» обнаружился у оперативного уполномоченного за брючным ремнем.

Далее Астатти ознакомился с удостоверением подполковника Николая Власова и с его тяжеленным, с ромбовидным обрезом ствольной рамы «магнумом» MR 5001.

Следующим открытием для Пола явилось присутствие в пиджаке Николая документов Ракитина, Градова, а также распечатанного на принтере компьютера фрагмента горного ландшафта.

Отодвинув тело храпящего Николая поближе к стенке, Астатти присел на край полки и призадумался.

В дело вмешалась госбезопасность русских, прижав, видимо, Кузьму, а это значило, что перспектив благополучного завершения приключений господина Астатти не предвидится. Его, Пола, просто использовали. Почему? Потому, что спецслужба не знает, что собой представляют пластины и как он, Астатти, намеревается их использовать. Ракитин – тоже жертва, предназначенная к закланию. Наверняка. То есть как ни смешно или печально, но ныне они – собратья по общему несчастью, бедные глупые кролики, попавшие в пасть дракона, уже готовую сомкнуться…

Итак?

Дальнейшая игра с людьми из ГБ, очевидно, бессмысленна, а попытка противопоставить себя системе, чья суть – всеведение, жесткий анализ, тончайшие провокации и абсолютная бестрепетность в выборе средств, – эта попытка самоубийственна. Но что он, Пол, может один, когда вокруг – только враги? Хотя враг ли Ракитин? Это он, Астатти, был враг ему, но сейчас если и постараться что-либо продолжить, надо срочно выйти на контакт с тем, кто еще полчаса назад был несомненной жертвой, а сейчас способен стать единственным партнером!

Он еще раз угрюмо оглядел недвижные тела контрразведчиков.

Две большие спящие кобры… Из самого настоящего, зловещего Кей-джи-би! Какой-то ирреальный бред! Ведь расскажи кому из друзей в Штатах… Нет, не поверят…

Срок действия зелья – около семи часов. У него еще имеется восемь горошин… Неплохо!

В итоге эти умники проспят все на свете. И Душанбе, и его, Пола, и Ракитина…

Он вышел из купе.

В тамбуре стоял будущий союзник. Со своим пожилым дружком.

Настала пора действовать.

И Пол решительно направился к тем, кого бы хотел отныне причислить к своим друзьям.

ЗНАКОМСТВО

Слушая Астатти, Ракитин лихорадочно выстраивал в логическую цепь факты складывающейся вокруг него ситуации, понимая, что влип в историю, чреватую самыми пакостными неожиданностями. Абстрактные тени зла, витавшие вокруг него, обрели плоть; они были повсюду – здесь, в этом поезде, в кабинетах Лубянки и Лэнгли, в Душанбе, и теперь предстояло задуматься, каким образом оторваться от преследования, как спастись, выскользнув из когтей и клыков спецслужб.

– Откровенность за откровенность, – сказал он американцу. – Вас, насколько понимаю, занимает ин формация о катаклизмах, записанная на дискетах. С целью ее коммерческого, так сказать, использования.

– А вас нет? – ответил вопросом на вопрос Астатти.

– Меня – нет, – ответил Александр. – У меня задачи иного плана. Глубоко личного и, на мой взгляд, куда более актуального. Впрочем, я могу заблуждаться.

– Можно ли конкретизировать ваш ответ?

– Думаю, в итоге ответ вы получите, – помедлив, произнес Ракитин. – Поскольку вам придется отныне играть в нашей команде. Собственно, если бы это было не так, вряд ли бы мы вели сейчас данный разговор.

– Это не совсем так, – качнул головой Астатти. – Моя искренность – не порыв души, а всего лишь условие вашей заинтересованности в нашем разговоре и снисхождения ко мне. Однако, если я не получу того, что мне необходимо, ваша команда может оставаться в прежнем составе. Между прочим… – Он передал Ракитину бумажник с его документами. – Вот что я нашел в карманах своих спутников.