Побег от гравитации. Мое стремление преобразовать NASA и начать новую космическую эру

Зимние Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити были очень удобной средой для встреч с потенциальными спонсорами, и мой агент пригласил всю семью, чтобы показать наших фотогеничных мальчиков десяти и восьми лет. Я выступал в программах “Сегодня”, “Доброе утро, Америка” и в национальных вечерних новостных программах. В программе “Ежедневное шоу” Джон Стюарт даже показал ролик с участием моих мальчиков, конечно же, подшучивая над ними.

Кроме канала Discovery и первоначального небольшого спонсорства со стороны RadioShack, заключить соглашения оказалось непросто. Основным камнем преткновения был риск для компаний в случае катастрофы. Никто не хотел видеть свой логотип на летном костюме, который может оказаться обугленным в казахстанской степи. Не то чтобы компании были настолько прямолинейны. Мы нашли обходные пути, например, отложили рекламу спонсорской помощи до моего благополучного возвращения, и решили, что я могу начать медицинскую сертификацию. Все наши обсуждения зависели от того, смогу ли я принять участие в полете; время было критическим.

Я знал, что меня ждет в IBMP и Star City, поскольку всего несколько месяцев назад наблюдал за тем, как Фиск проходил сертификацию. Я всегда был немного сорвиголовой, мне нравилось спускаться с холмов на колесах или лыжах, но я не мог в полной мере оценить опыт сертификации, полученный из вторых рук. Хотя я и не был прирожденным спортсменом, но в итоге прошел через все это в добром здравии и бодрости духа. В отличие от моего бывшего клиента, который остановился в хорошей гостинице, я жил на месте в недорогом общежитии для космонавтов, а в выходные дни ютился с переводчицей и ее матерью в небольшой городской квартире. Это была космическая подготовка на бюджетной основе. Классическое качество мамы.

В марте 2002 года я находился в Москве и проходил медицинское обследование, когда в телепрограмме TMZ появилось сообщение о том, что Лэнс Басс - участник бойз-бенда NSYNC - отправится в космос на российском корабле, который полетит осенью этого года. Ни в компании MirCorp, ни в Российском космическом агентстве ничего не слышали ни о Лэнсе Бассе, ни о перспективе его полета на корабле “Союз”. Я не стал отвлекаться на подготовку и решил, что если то, о чем пишет развлекательная пресса, правда, то я буду наслаждаться компанией.

Я освоил большую часть тестов, включая атмосферные, на давление, на кардиовыносливость, высотные, психические и физиологические. Для каждого теста я подключался к проводам через анодные наклейки, расположенные на пульсовых точках по всему телу. Врачи следили за тем, как я справляюсь с различными видами стресса, связанными с разнообразными экспериментами. Самым сложным для меня был вестибулярный тренинг, который представлял собой вращающееся кресло. Я видел, как Фиск прошел этот тест с первой попытки, поэтому попробовал. Когда у меня участился пульс и я начал потеть, врачи поняли, что меня скоро вырвет. Они вытащили меня из кресла. Я не успел пройти первый тест, и у меня был только один шанс пройти его.

Я продолжил проходить и другие медицинские процедуры, включая рентгенографию всего тела, гастроскопию и колоноскопию - все без седативных препаратов и анестезии. Необходимо не только пройти медицинские процедуры, но и показать, что вы можете справиться с сильным дискомфортом. Для меня это был не только физический, но и эмоциональный дискомфорт. Если врачам было удобнее, чтобы я была полностью обнажена для проведения теста, то так оно и было. Во время рентгена, УЗИ или гинекологического осмотра меня не накрывали ни халатом, ни простыней. На полпути длительного гинекологического осмотра врач-мужчина спросил мою переводчицу, чувствую ли я боль. Когда я ответила, что нет, он улыбнулся и спросил по-английски: “Do it feels good?”.

Я нервничал по поводу прохождения вестибулярного теста, поэтому изучал стратегии его прохождения, в том числе беседовал с бывшими коллегами из NASA, которые работали с космонавтами по методу биологической обратной связи. Один из моих русских врачей сказал мне, что она особенно заинтересована в том, чтобы я добился успеха, и предложил мне подумать о том, что мне нравится делать больше всего: когда я был наиболее счастлив? Я остановилась на ритуале укладывания моих мальчиков в постель. Я спросила врачей, можно ли мне петь во время теста, и они не увидели причин для этого. Я прошла свой последний вестибулярный тест, спев попурри из песен Джона Денвера и Роджерса и Хаммерстайна на спокойном пульсе.

Еще один камень преткновения возник на плановом УЗИ, когда обнаружили камень в желчном пузыре, который необходимо было удалить перед прохождением аттестации. Последним испытанием должна была стать центрифуга, а с камнями в желчном пузыре никто не допускается к прохождению 8-G. Учитывая мой опыт общения с российской медициной, я решил вернуться в США для удаления камня, планируя вернуться для прохождения тестов и начать тренировки через несколько недель.