Побег от Гудини. Охота на дьявола

Еще мгновение Томас стоял, опустив руки. Он тоже не знал, что делать и куда двигаться дальше. Мы сражались друг за друга, столько всего пережили и сблизились, только чтобы наше будущее в одно мгновение отнял нежданный враг. Молчание Томаса пугало. Я осмелилась поднять глаза на его яростное лицо. В его взгляде отражалась борьба, испугавшая меня. Затаив дыхание, я ждала, что он заговорит. Заявит, что это не конец нашей любовной истории.

Но Томас коротко кивнул и с неестественно прямой спиной направился к двери. Я продолжала смотреть ему вслед, даже когда он вышел, удаляясь в коридоре. Оказывается, я снова ошиблась. Слез еще вдоволь. Одна за другой они капали на мои атласные туфельки, оставляя на них пятна более темного оттенка. Я сбросила туфли и нырнула под одеяло, слушая, как сердце треснуло пополам.

В день, который должен был стать для нас самым дорогим, я рыдала на дневниках Джека-потрошителя. Я не могла сдержать свою тоску и плакала до самого рассвета, окрасившего небо в зловещий темно-красный. Выбившись из сил, я против воли провалилась в беспокойный сон.

Где меня ждал дьявол с язвительной ухмылкой. Я опять очутилась в собственном аду. И на этот раз не могла сказать, что хуже: сны или реальность.

Глава 22 Прибытие королевы

Бабушкина столовая

Пятая авеню, Нью-Йорк

7 февраля 1889 года

После ожесточенных внутренних споров я вышла к завтраку во всеоружии, готовая к встрече с Томасом после нашей сорвавшейся свадьбы – и от неожиданности чуть не наступила на свой бархатный подол. Я прикусила изнутри щеку, чтобы убедиться в том, что это не галлюцинация. Боль подсказала, что я и правда не сплю. Я бы предпочла снова оказаться жертвой игры воображения.

В столовой, словно королева на троне, восседала бабушка. И довольной она не выглядела. Я перевела взгляд на газету перед ней и быстро прочла заголовок.

НАШ ДЖЕК-ПОТРОШИТЕЛЬ

ВЫПУСКАЕТ КИШКИ

ЖЕНЩИНЕ В НЬЮ-ЙОРКЕ

Он оставляет метку в виде креста на спине.

Полиция озадачена, но усердно работает

– Бабушка.

Я сделала самый смиренный реверанс. Мне хотелось броситься к ней, обнять, сесть к ней на колени, чтобы она прогнала все мои тревоги. Но она не любит таких нежностей. По крайней мере на виду у всех.

– Какой чудесный сюрприз.

– Врешь как Уодсворт.

Моя улыбка застыла. Вряд ли у бабушки мрачное настроение только из-за неприятных новостей об изуродованном трупе. Не сомневаюсь, что ей уже рассказали о вчерашних событиях. Меня охватил страх. Сначала мисс Уайтхолл, теперь бабушка. Если следующей прибудет семья Томаса, я уверую в Бога.

Пока она рассматривала меня с головы до ног, я украдкой делала то же самое. Ее шелковое темно-бирюзовое платье, отделанное серебристой вышивкой, напомнило мне ткани ее родной Индии. На запястьях бабушки, в ушах и на шее сверкали бриллианты. Одета она была, как всегда, безукоризненно. Я вознесла безмолвную молитву за то, что тщательно выбрала себе платье. Хотя мне и хотелось напялить рубище, которое соответствовало бы мешкам у меня под глазами, в конечном итоге я остановилась на французском наряде из бутика «Догвуд-Лейн».

Это было темно-красное платье, отделанное изящными золотыми кружевами – эти цвета подчеркивали мои зеленые глаза и черные волосы. Я обулась в экстравагантные, но практичные туфли, сделанные по заказу Томаса: черные, с вышитыми золотыми цветами и лозами, их носки выглядывали из-под платья.

Если мне суждено быть брошенной, то я постараюсь выглядеть при этом как можно лучше. Хоть это и мелочно, особенно при том, что вины мисс Уайтхолл в этом не было, но когда я представляла, как она увидит меня в платье богини потустороннего мира, я испытывала небольшое удовлетворение, в котором так отчаянно нуждалась.

Бабушка продолжала меня рассматривать с непроницаемым выражением лица. Я выпрямилась под ее пристальным взглядом, надеясь, что моя нервозность не слишком заметна. Бабушкины глаза были наблюдательными и проницательными, как у ястреба. И я почувствовала себя добычей.

– Как путешествие? – любезно поинтересовалась я. – После вашего возвращения в Индию прошло немало времени.

Узловатой рукой она поманила меня ближе к себе, как будто еще не изучила досконально всю мою жизнь. Ее долгие годы мучил артрит, и теперь, похоже, она сильно страдала. Я заметила, как она постоянно морщится.

– Выглядишь так, словно тебя в наказание послали крошить лук. У тебя красные глаза. – Она схватила меня за воротник и притянула, чтобы театрально понюхать. – Пахнешь лимонной вербеной. И сожалениями.

– Я пила чай в своей комнате, – солгала я. – И облилась кипятком.

Мгновение мы смотрели друг на друга. Глаза у бабушки были насыщенного цвета кофе. Я уловила в ее дыхании аромат мятных конфет, которые она любила сосать, и словно вернулась в детство, глядя в ее изборожденное морщинами светло-коричневое лицо. Казалось, это было в прошлой жизни.