Побег от Гудини. Охота на дьявола

Я сделала глубокий успокаивающий вдох, пока Цзянь обходил ящик, гордо держа пилу над головой. Он остановился там, где должен быть центр тела Томаса, и подозвал Изабеллу. Та прошла по сцене, широко улыбаясь и крепко держа руки на бедрах, как балерина. Она остановилась напротив рыцаря – видимо, для перепиливания требовалось два человека. Я комкала салфетку на коленях, а Цзянь приложил пилу к ящику и двинул ее к Изабелле.

– На счет три, – распорядился он. – Раз. Два. Три!

Металл заскрежетал по дереву: вжик-вжик-вжик. Лезвие погружалось в ящик все глубже и глубже.

Глава 6 Распиленный пополам

Обеденный салон

Королевский почтовый

пароход «Этрурия»

2 января 1889 года

Мне хотелось закрыть глаза руками, выбежать из салона и броситься за борт, но я заставила себя сидеть и не шевелиться. Томас же бешено дергал руками и ногами, а пила опускалась все ниже и ниже.

Несколько женщин отвернулись от сцены, раскрыв веера и требуя нюхательную соль. Если представление закончится неудачно, это будет самое отвратительное зрелище, которое доводилось видеть кому-либо из присутствующих, включая меня. Последствия смерти и убийства сами по себе неприятны, но наблюдать за самим процессом? Я на мгновение закрыла глаза, не желая представлять тьму, которая вырвется из меня, если Томас умрет на этой сцене.

– О, дорогая. – Миссис Харви щедро глотнула вина. – Ужасно натурально, не правда ли? Я могла бы поклясться, что лезвие действительно вонзилось в него.

Я до боли стиснула зубы. Всего несколько дюймов, и пила пройдет сквозь центральную часть ящика. И сквозь Томаса.

Вжик-вжик-вжик-вжик.

Я припомнила, где лежит моя медицинская сумка, и мысленно подсчитала, сколько времени понадобится, чтобы добежать до каюты в вечернем платье и взять ее, и достаточно ли у меня опыта, чтобы сшить Томаса. Надеюсь, на борту есть хирург. Кто-нибудь более профессиональный, чем доктор Арден, который все еще скрывался с главным судьей Прескоттом.

Вжик-вжик-вжик-вжик.

Когда пила дошла до дна ящика, я задержала дыхание, ожидая, что из него хлынет кровь и вывалятся внутренние органы. Томас перестал двигаться. Мое сердце, должно быть, тоже остановилось. Вокруг раздались приглушенные голоса, но слова сливались в неразличимый шум, а я все смотрела на Томаса, ожидая, что он вот-вот истечет кровью.

Ничего не произошло.

Неожиданно руки и ноги Томаса зашевелились, как будто лезвие не распилило его пополам. Я привстала, готовая зааплодировать и покончить с этим, но кошмар продолжался. Цзянь и Изабелла повторили номер с другим лезвием. Как только оно опустилось до стола, они схватились за торцы ящика и раздвинули половины.

Я не помнила, чтобы об этом предупреждали, но закричала. Так громко и страшно, что дядя уронил вилку, а миссис Харви схватилась за бокал. Рыцарь Мечей захохотал, мрачно и зловеще, как разразившийся над морем шторм.

– Человек распилен надвое!

Еще несколько человек в толпе закричали. Я закрыла рот ладонью, пытаясь сдержать собственные вопли. Два широких лезвия загораживали места распилов, не давая зрителям увидеть внутренности, хотя логически я понимала, что там нечего прятать. Эмоции победили логику, и в груди поселилась паника. Руки Томаса. Я сосредоточилась на них и на карте, которой он до сих пор размахивал. Они шевелятся. Он двигается. Это иллюзия. Жуткий фокус.

Я сморгнула слезы, ненавидя Томаса за эту выходку. Цзянь катал две половинки моего сердца по сцене, с гордостью показывая свое умение обращаться с пилой. Сделав полный круг, они сдвинули половинки ящика и вынули обе пилы. Я вцепилась в края стула, чтобы не дать себе взлететь на сцену, распахнуть этот гроб и ощупать Томаса.

Лиза взмахнула черным покрывалом, достаточно большим, чтобы скрыть ящик. Они накинули покрывало на ящик, еще раз обошли вокруг него и резко сдернули. Подняли крышку и… ничего. Томас не встал из ящика, а его рук и ног больше не было видно. Мое сердце глухо стучало, звуки в зале постепенно становились громкими и тихими одновременно. Мне хотелось попросить нюхательную соль. Лиза и Изабелла обеспокоенно переглянулись: похоже, это не входило в представление. Я встала, сердце колотилось как сумасшедшее.

Цзянь вложил мечи в ножны и подошел к ящику, сжав кулаки. Что-то пошло не так. Когда он приблизился, Томас выскочил, как чертик из табакерки, держа в руках вторую карту, и Цзянь отшатнулся.

Зрители зафыркали при виде лица рыцаря: тот как будто проглотил кислый лимон. Без предупреждения он выхватил из ножен на спине тонкий меч и вонзил его точно в центр карты, прерывая любые смешки.

Томас, выпрыгнув из ящика, коротко поклонился и сбежал по ступенькам. Его щеки разрумянились от удовольствия.

– Похоже, мое представление его разозлило, – сказал он, слегка задыхаясь. – Я думал, это гениальный штрих. Немного смеха, чтобы уравновесить страх.

Цзянь с ассистентками покинули сцену, но я видела только маленький разрез на жилете Томаса. Собственная кровь казалась мне ледяной, как океанские воды.

– Тебя задело.