Побег в прошлое

Погода стояла самая мерзкая. Холодный дождь, сильный ветер, грязь. Дистанция кросса стала жестоким испытанием. Вместо только что оправившихся от ранений кавалеристов, на негодных лошадях, лучшая сотня карачевских волков. Экзамен стал не просто тяжелым, он превратился в верную смерть. Первая тридцатка новичков еле доползла до позиции, шатаясь, встала в каре, и, буквально, была затоптана десятком кавалеристов. Дюжина мальчишек были искалечена, трое погибли. Сотник орал на своих, слишком резвых вояк, те разводили руками.

Никита дал отмашку последней тридцатке. Мальчишки, только что увидевшие смерть товарищей, побежали. А вторая группа еже заканчивала дистанцию. Сотник отозвал кавалеристов, приказал ехать в лагерь.

– Сотник! Я отдал прямой приказ, – возмутился Никита.

– Это не война. Я не буду убивать мальчишек.

– Вот как?! Заместитель! Фрол Карпыч?

– Так точно, вашбродь.

– Принимай командование. Теперь ты сотник, – Никита улыбнулся дрессуре штабс-капитана. И повернулся к бывшему сотнику, – вечером придешь за расчетом, и чтобы утром тебя в Риге не было. Начнешь мутить воду, трижды подумай. В Карачеве у тебя семья осталась.

Новый сотник подъехал к кавалеристам, и долго растолковывал им задачу. Во второй тридцатке потерь было меньше. Бывший сотник ускакал в город. Вечером выяснилось, к Светлане, жаловаться.

Целый день на очень свежем воздухе выбил из Никиты остатки хмеля, привел его в норму. Вечером, дома, его ждала недовольная Светлана.

– Что за гладиаторские бои ты устроил?

– Обычный экзамен на профпригодность. Через пару дней начнется для них настоящая учеба, будут настоящие экзамены. Сама знаешь, две трети новобранцев отсеиваются за полгода. Статистика, – Никита обрадовался выходу Светланы из состояния безразличия.

– Сотника, почему уволил? Лучший командир у … Мышкина был.

– Он отказался выполнять приказ.

– Я возьму его командиром личной охраны, – предложила Светлана.

– Нет. Слишком почетная ссылка. Ко мне, в интенданты, у меня на глазах, под приглядом моих людей.

– Согласна. Проголодался? Ужин сейчас подадут, – впервые, после смерти Мышкина, улыбнулась Светлана.

* * *

Коробов старший давно завершил сбор урожая на своих огромных полях. Но фортификационные работы были в полном разгаре. Дележка власти в Киеве закончилась в прошлом году, в этом, следовало ожидать «гостей». Бесхозным удел не бывает, варяги не потерпят славянской самостоятельности.

Владимир Александрович взял с собой в поездку приемного сына. Пять лет, возраст небольшой, но на своей маленькой лошадке тот держался уверенно. Дождя не было, земля была сухая. Росава, жена Коробова, не одобряла дальние поездки. Но радовалась, что муж принял ее сына, занимается с ним, учит. Действительно, в седле её сын сидел уверенней мужа. В поездках не уставал, а охрану Коробов брал большую. Кавалеристы были рады отдохнуть от изнуряющих занятий, и просто прогуляться верхом. Их не утомлял полный комплект вооружения в дороге, они привыкли. Тем более, что Коробов и сам одевал бронь, и сына заставлял.

В этот раз Коробов инспектировал третьестепенное направление. Небольшой приток Снежети мог зимой превратиться в прекрасную дорогу, неширокую, но удобную для набега. Добравшись до начала завалов из деревьев, Коробов осмотрел маленькую крепость на высоком холме. Судя по размеру рва, половина холма была насыпная. Работы в крепости подходили к концу.

Весь следующий день, спешившиеся воины, небольшими отрядами прочесывали верховья речушки, дальше завалов. Это делалось уже в третий раз. Выловленные нарушители пограничного режима переправлялись в деревни ближе к Карачеву. Качество земель в окрестностях города было плохое, плотность сельского населения маленькая, поэтому деревень до сих пор не было. К тому же на новых землях, освобожденных от леса, кроме высоких урожаев, первые три года не росли сорняки. Коробову приходилось вводить деревенский уклад жизни насильно. Жечь лес на удобрения Владимир Александрович запретил сразу, и жестко за этим следил.

На второй день у Коробова разболелся зуб. Он с тоской смотрел в будущее, с ностальгией вспоминая зубной кабинет на заводе в далеком прошлом-будущем. Стоматолог, который работал там, только что закончил институт. Лечил зубы он настолько болезненно, что никакой очереди к нему никогда не было. Только очень ленивые люди, в том числе Коробов, иногда посещали этот кабинет. Владимир Александрович, с усмешкой вспоминал, как он весь мокрый выбирался из кресла. Пару раз, от боли прихватывало сердце. Но пломбы потом держались долго. Теперь, задним умом, Коробов понимал, что надо было стонать, а не корчить из себя героя. Может, дантист не знал, что больному больно.

Дня через два, зуб начнет допекать так, что мало не покажется. Полоскание солью и настойкой зверобоя не помогали.

– Тятя, тятя, давай я тебе зуб вырву. За нитку привяжу и дерну, – предложил приемный сын.

– Завтра будем дома, там и дернем, сынок, – согласился Коробов.

* * *