Побег в пустоту

Угрызения совести, страх и любовь — все это сейчас связалось у Лики в душе в целый орнамент сложных узлов, так что распутать их не было никакой возможности. И молчать не было сил, утаивая от Сергея, кого именно он сейчас покрывает, и признаваться в своих преступлениях — тоже. А как дальше жить? Ведь теперь, после сегодняшнего, у Лики просто духу не хватит прогнать Сергея прочь! Но как долго ей удалось бы носить перед ним на своем лице Анжелкину маску? Не лучше ли сразу ему все рассказать, а там уж пусть он ее судит? Пусть решает, стоит ли она его самоотверженной помощи и любви.

— Анжелика! — видя ее замешательство, Сергей коснулся ее плеча. — Не надо ничего говорить. Я все понял.

— Нет, Сереж. Без моей исповеди ты никогда всего не поймешь. Даже догадываться не можешь, поверь.

— Тогда давай считать, что я ее уже выслушал. А теперь покажи мне дорогу, куда этого мачо тащить. И двери придержи.

— Сюда! — Лика открыла дверь, ведущую к их спальне на первом этаже. И метнулась было обратно в прихожую, желая помочь Сергею. Но он, все-таки набросив на волосы Влада пакет, с удивительной легкостью подхватил под мышки бесчувственное тело и потащил его. Лике действительно осталось только забегать вперед, открывая двери.

Добравшись до спальни, Сергей затащил Влада на кровать, снял с него ботинки и куртку. Потом, рассмотрев оконные рамы в комнате, обратился к Лике:

— Рану бы ему промыть, и какую-никакую перевязку сделать. А потом есть смысл его, так сказать, зафиксировать на этой кровати. Чтобы не попытался удрать прежде, чем мы выслушаем его правдивый рассказ относительно твоей вещи.

— Сереж… — Агафья Молчанова сейчас разрыдалась бы и просто упала к ногам такого мужчины! Который не просто любил ее, в этом уже сомневаться не приходилось, а еще и так решительно взялся ее защищать! Но у Лики был сын. — Ты лучше ушел бы, прямо сейчас, пока он тебя еще не увидел. Увези отсюда Федьку. Это все, о чем я тебя прошу. А я тут дальше уже сама.

— С Федькой я поговорю, схожу к нему после того, как мы с тобой тут все доделаем. Он не так прост, как тебе, наверное, кажется. Нет, он уже многое успел повидать в этой жизни, при этом закалившись и повзрослев. Так что его такими событиями не напугаешь.

— Я знаю. Мне ли не знать своего сына? Поэтому не о нем самом сейчас говорю, а о его будущем. Если меня — что уж тут перед тобой чего-то таить! — арестуют, то ты должен остаться с ним. Не должен рисковать, понимаешь? Чтобы тебя тоже не привлекли!

— Не переживай! Если все обернется так плохо, то он все равно не вернется в детдом. Кто-нибудь из моего бывшего экипажа оформит над ним опеку, уж точно моего сына не бросят! А он, я уверен, все поймет. Чего бы он точно не понял — это если бы отец вдруг уехал с ним, бросив маму в беде. Но мне кажется, ты сгущаешь краски. В чем этот молодчик сможет нас обвинить? Гораздо больше меня тревожит сейчас твой документ, ведь в наши дни многие из них хранятся еще и в базе, в электронном виде.

Тут Влад застонал, заворочался на кровати, прервав разговор. Лика быстро принесла из кладовки моток бельевой веревки и хотела привязать его за руки к кроватным стойкам, вокруг которых Влад с таким мастерством исполнял когда-то стриптиз. Но Сергей забрал у нее веревку и сделал все сам. Быстро, сноровисто, какими-то хитрыми — наверное, морскими — узлами.

— С документом как раз все в порядке, электронных носителей нет. А вот что касается Влада, то нас могут обвинить ни много ни мало, а в похищении человека, — сказала Лика, наблюдая за его действиями.

— Это вряд ли. Если ты не испугаешься и твердо будешь гнуть свою линию, а я поддержу, то маловероятно, чтобы он что-то смог доказать. — Тут Сергей переключил свое внимание на Влада, пришедшего в себя настолько, что уже начал осознавать окружающее. И холодно поинтересовался у пленника: — Как себя чувствуешь? Головушка не болит?

Увидев перед собой ненавистного соперника, Влад оживился еще больше. Даже попытался сесть. Понял, что ему это не удастся. Осознал почему. И, переключив внимание с Сергея на Лику, спросил:

— Анж, что это значит?

— Без обид, Влад, — кажется, эта фраза у них этим вечером стала расхожей. Но что еще было сказать? Лика присела на край кровати, глядя поверженному «сыну Зевса» в лицо. — По большому счету я ничего против тебя не имею. И даже благодарна за то хорошее отношение, которое видела от тебя. Но я резко против того, чтобы лишаться собственной крыши над головой. Так что уйдешь ты отсюда только после того, как скажешь, куда спрятал мой паспорт. Вариантов у тебя нет.

— Да вы что, спятили оба? Ничего ты не получишь! Только на моих условиях! — С вернувшейся силой Влад забился на кровати, пытаясь освободиться. Но эта кровать уже не раз была испытана на прочность, да и веревки оказались крепкими, а узлы — надежными, хоть и не впивались в тело, пока Влад не дергался. Осознав все это, Влад замер, поочередно переводя взгляд с Лики на Сергея. И выдал, озвучивая Ликины опасения: