Побег

Ерофей чуть не подавился бутербродом. Интересно, с какой стати она так сказала? Раньше говорила совершенно противоположное. Горюнов ничего не ответил, залпом выпил вино, и голова у него «поплыла». Он улыбнулся и неожиданно заметил, что сидит напротив трёхстворчатого зеркала-трюмо, и опять с удовольствием отметил свою загорелость и крепость мышц под рукавом футболки. «Молодец я, однако!» - Ерофей подмигнул своему отражению. Неловкость, возникшая вначале, исчезла.

А Изольда вдруг обняла его и…

- Я люблю тебя, - прошептала девушка. Губы её были такие соблазнительно-манящие, что Ерофей поцеловал девушку…

И тут же, ощутив сильный толчок в плечо, услышал свирепый шип сквозь сон:

- Ш-ш-ш… Ероха! Тихо! Внизу - шпионы герцога Майенского. Нам надо ноги в руки и - дёру! Хоть бы эта бородатая образина не донесла на нас.

Он сильно встряхнул Ерофея:

- Да просыпайся же ты, засоня!

Ерофей мгновенно проснулся. «Хорошо, что я не раздевался», - похвалил он сам себя, надевая перевязь со шпагой. Гермес осторожно выглянул во двор из окна:

- Ерошка, во дворе, кажется, никого. Вперёд! - шепнул и полез в окно: - Быстрее, не телись тут!

Ерофей последовал за другом, боясь, что сапогом может разбить окно и выдать себя. Но всё обошлось, он благополучно выбрался наружу, спрыгнул вниз, правда, не так ловко, как его товарищ - упал на все четыре точки, чуть не ткнувшись головой в мусорную кучу. «Видел бы Гермес эту крабью стойку - ухохотался бы», - мелькнула мысль. А Гермес тем временем уже вывел во двор Посейдона, своего вороного коня, к седлу которого был привязан другой конь.

- Ну, чего ты корячишься? - углядел всё же Гермес забавное положение приятеля. - Быстрее! Я оседлал и Султана!

Друзья осторожно вывели коней за ворота трактира, и только там вскочили в сёдла. Ерофей в который раз подивился, как всё ловко получается у Гермеса. Шагом, осторожно, чтобы копыта не сильно цокали по мостовой, они проехали несколько кварталов и лишь тогда пустились вскачь. Ажен спал, и только эхо метнулось между домами, стихнув у городских ворот, где они вскоре оказались.

Из караулки выскочили двое заспанных стражников с алебардами. Гермес сдернул с руки перчатку, и в свете луны сверкнул перстень короля Генриха Наваррского. Стражники тут же бросились открывать ворота - в Ажене многие еще были верны Генриху, хотя и шныряли повсюду люди Карла Майенского.

Едва ворота открылись настолько, чтобы мог проехать всадник, Ерофей пришпорил коня и ринулся из города. Гермес, прежде чем выехать, строго напомнил стражникам, что до утра они не должны никого из города выпускать, и поскакал вслед за товарищем.

Некоторое время они скакали по дороге молча, пока не достигли развилки, где дорога разбегалась к Вильневу и Каору.

- Ну, - спросил Ерофей, - как поедем? Ты же у нас знаток всех времен, говори, как будет лучше, - поддел он приятеля.

Гермес кусал ус и сосредоточенно думал, почесывая горбинку носа. На лице метались какие-то тени, словно отражение его мучительных мыслей.

- Ерофей, а что, если мы разделимся? - наконец спросил он.

Ерофей вытаращился на него:

- Ты что? Обалдел, да? Втянул меня в эту катавасию, а сам… - от обиды он даже слов не находил.

- Пойми, Ероха, - терпеливо начал ему вдалбливать в голову Гермес. - Вот пустят за нами погоню, на этой развилке решат поехать по той или другой дороге, и если схватят, то одного из нас. Зато другой сможет добраться до Парижа. Ну, понял?

Ерофей тихо спросил:

- А если они тоже разделятся?

Гермес замолк, однако через несколько мгновений сказал, вздёрнув нос:

- Ну, это ещё бабушка надвое сказала - разделятся или нет. Думаю, не допентят. А у нас шансы кому-то остаться в живых возрастают.

- Ну, на кой ляд это нам надо! - разозлился Ерофей. - Давай вернёмся обратно!

- Мы же слово дали доставить письмо Генриха Наваррского в Париж, для меня дело чести сдержать данное слово, а ты - как знаешь, - от возмущения у Гермеса даже усы встопорщились.

- Ну, хорошо, - согласился Ерофей, - давай сделаем так, как ты предлагаешь.

- Эгей, это уже другой коленкор, - повеселел Гермес и вытащил из кармана золотую монету.

Ерофей удивился, откуда она у Гермеса. «Спёр, наверное, где-нибудь», - с полной уверенностью решил он.

А Гермес тем временем подкинул монету и загадал:

- «Орёл» - значит мне в Каор! - он ловко подхватил монету на лету в кулак, потом разжал руку, и на ладони тускло сверкнула «решка». - Ну что же, тебе выпал Каор, дорога туда, говорят, спокойная, а я двигаю в Вильнёв. Счастливо тебе, дружище! Встретимся в Лиможе! - и тронул коня.

- Скатертью дорога! - совсем не по-доброму пожелал Ерофей товарищу, всё ещё обижаясь на него, понимая, однако, что Гермес прав. Лучше разделиться, тем более что у Гермеса находится перстень-пароль, а на груди Ерофея покоится запечатанный пакет, хотя оба знают и устное сообщение. Ерофей измучился, пока выучил текст письма, кроме того, Гермес заставил Ерофея вызубрить и самые необходимые фразы, нужные для общения в дороге.

Ерофей тяжело вздохнул и поехал по другой дороге.