Побеждаю и сдаюсь (СИ)

Эйдэрд предпочитал не задерживать преступников в стенах тюрьмы. Медведь обычно быстро и жёстко определял их дальнейшую судьбу: виселица, каторга, батоги, ну, или свобода, если оказывалось, что заключённый не виновен. С каждым из обвинённых Эйдэрд разбирался лично.

У наследника был иной подход.

Стража подняла алебарды, приветствуя своего принца. Ульвар кивнул. Без улыбки. Властно и сдержанно. Прошёл мимо и невольно вздрогнул, миновав тяжёлые, обшарпанные двери, окованные медными пластинами. На миг ему вдруг почудилось, что это ловушка. Что его нарочно заманили в темницу, что это — заговор, и сейчас его схватят и бросят в каменный мешок.

Усилием воли наследник подавил неприятное чувство.

— Проводите меня к герцогу Шёлкового щита, — приказал сухо.

Здесь любезность была категорически вредна. В угрюмых коридорах темницы она бы показалась страхом. Ну а страх — последнее чувство, которое можно проявлять, находясь в тюрьме.

Один из стражников — как и все они высокий, широкоплечий, с тухлым взглядом — поклонился, развернулся и пошёл вверх по лестнице.

Дверь в камеру оказалась очень низкой. Стражник открыл её и замер, не входя. И снова Ульвара кольнуло неприятное чувство — страх, что дверь закроется за ним навсегда. «Что, если Эйд понял мою игру? — вдруг пронеслась трусливая мысль. — Герцог достаточно умён, чтобы… Или нет?». И наследник колебался целую секунду. Ровно на секунду больше, чем было допустимо. Затем согнулся и вошёл внутрь.

Камера оказалась маленькой, но неожиданно уютной. В углу весело потрескивала небольшая полукруглая печка. Солнечный свет пробирался в узкое окошко, и падал, рассечённых прутьями решётки, на неожиданно белый и пушистый коврик. Сам Нэос помещался в немного ободранном, но вполне крепком кресле у печки и играл сам с собой в хозяина ветров. Видимо, кресло притащили от коменданта.

— Приветствую, мой принц, — Нэос поднял заплывшие в румяных щёчках глазки, — простите старика, что не встаю: поясница пошаливает…

Принц обернулся к застывшему в коридоре стражнику.

— Пусть мне принесут второе кресло, — а затем вновь взглянул на Нэоса. — Приветствую, ваша светлость. Не вставайте. Как доехали?

— Ужасно, мой принц, ужасно. Не для моего возраста такие путешествия, — прохныкал герцог. — Так не вовремя иссякла магия! Признаться, я скучаю по медвежьим камням и порталам. Как здоровье вашего батюшки? Нас достигли ужасные слухи… А ведь герцог ещё молод… Да-а…

— Благодарю, — улыбнулся Ульвар, прислушиваясь к шуму из коридора. — Уверен, отец справится с постигшим его несчастьем. Впрочем, возможно, лекари сотворят чудо…

Нэйос воздел пухлые ручки.

— Всё упование наше на богиню. Её величество, должно быть, переживает?

— Матушка бодра духом, несмотря на постигшее нас несчастье.

Герцог кивнул.

— Её величество всегда поражала нас мужеством и твёрдостью характера. Даже когда была маленькой девочкой.

«Вот же старый жук, — подумал Ульвар, сохраняя прежнее выражение на лице. — Ни одного лишнего слова! Ни одной лишней интонации. И при этом — всё по этикету…»

Раздался грохот, тихое ругательство, тяжёлые шаги и вскоре в дверном проёме образовался стражник. Скрючился, протаскивая ещё одно кресло. Деревянное, не отделанное ни тканью, ни кожей. Спустя несколько минут чудовищных усилий, стражнику удалось и протиснуться в узкий проём, и протащить свою ношу. Он торжественно установил требуемое напротив кресла Нэйоса и поклонился, виновато глядя на наследника.

Ульвар кивнул.

— Благодарю. Возвращайся к службе.

Стражник вышел, и Ульвар лично закрыл за ним дверь. Затем прошёл и опустился в кресло.

— Нэйос, — заметил мягко, — вы умеете удивлять. Я не отдавал приказ арестовывать вас.

Маленькие глазки проницательно скользнули по лицу принца.

— Моя совесть мне вместо приказов, — мягко заметил он. — Ваше высочество, как мог бы мог я делать вид, что ничего не произошло, после такой ужасной катастрофы, которая случилась во вверенном мне щите?

«Жучара. Старый пройдоха!»

— Я не виню вас в произошедшем. Герцогиня потеряла бдительность. Случившееся — последствие её собственной неосторожности.

Нэйос улыбнулся.

— Сыграете со стариком?

— Извольте.

Герцог расставил фигуры по местам.

— Её светлость — умнейшая из женщин, которых я знаю, — заметил он, — не считая её величества, конечно. Но даже умнейшие совершают ошибки…

«Ты хочешь увидеть мои эмоции? Да нет, вряд ли ты всерьёз на это рассчитываешь. Тогда к чему ты клонишь, старик?»

— Увы, согласен с вами, герцог. Порой маленькие глупости приводят к катастрофическим последствиям…

—… а иногда оборачиваются благом, — заметил Нэос, зябко ёжась и заворачиваясь в пуховую женскую шаль. — Ваш первый ход, мой принц.

Ульвар покачал головой.

— Прошу вас.

Нэйос снова улыбнулся. У него был очень маленький рот, полукруглый. Казалось, что герцог всё время приятно улыбается. Он молча выдвинул белую фигуру волка.